«Все, что уродила земля-матушка, надобно съедать, братцы!» — любил повторять Янош Лебеда и всю весну кормил своих кур майскими жуками, чтобы кукурузу сберечь на зиму и для продажи.
— Ну, Лебеда, смотри не ожирей в колсельхозе! — подтрунивали над Селеши односельчане. — Теперь тебе больше не нужно копить деньги на землю.
— Пятеро душ у меня детворы-то! Их одеть-обуть надобно. Не бойтесь, найду, на что истратить деньги.
Открыли собрание. Но и тут неизвестный проситель не объявился.
Фенеш несколько раз напоминал сторожу, что если придет человек по фамилии Сакач, пусть пропустит его немедленно.
Заявления о приеме обсуждали и одно за другим ставили на голосование. Последним принимали Лебеду. Уже отгремели аплодисменты по его адресу, когда в президиум на цыпочках пробрался сторож и взволнованно прошептал на ухо председателю:
— Ференц Сакач.
— Пришли его сюда поскорей.
— Не могу! — покачал головой сторож. — Как же я пришлю его?
— Ах, так? Ты уже сам решаешь: прислать или нет! — вскипел председатель. — Что это еще за разговоры? Решать будет общее собрание, а не мы с тобой, — добавил он тут же, почувствовав, что был излишне строг со стариком.
— Ну, ладно. Только меня потом не ругай, — проворчал сторож и вышел из зала. Несколько мгновений спустя дверь снова распахнулась, и в зал, где происходило собрание, бесшумно, скромно, но решительно вошел Ференц Сакач. Он притворил за собой дверь, снял с головы облезлую баранью шапку и обвел всех собравшихся взглядом больших, ясных глаз.
— Добрый вечер, — звонким голосом поздоровался вошедший, остановившись у двери.
По залу прокатился гул удивления. Все, кто был в этот момент в зале, обернулись, и каждый на свой манер выразил изумление: кто присвистнул, кто засмеялся, кто покачал головой: «Нашел же кого пригласить сюда председатель!»
А Ференц Сакач все еще стоял у двери, спокойный, полный сознания собственного достоинства.
Это был мальчик лет тринадцати, с горящими черными глазами, кудлатой головой, в огромных, на взрослую ногу, ботинках, в грязных, дырявых суконных портках и летней, не по росту куцей курточке.
— Ферко! Так это же Ферко Сакач! — воскликнул кто-то.
— А вы, товарищ Фенеш, все о Ференце Сакаче нам говорили… А он Ферко!
— Батрачонок кулака Денге.
— Сирота, сынишка Анны Сакач!
И кому — если не считать старой бабки — мог прийти в голову этот бедный малыш? Кого могло волновать, что он угодил к Денге — человеку бездетному, «усыновившему» этого сироту?
Фенеш постучал по столу, призывая собравшихся к порядку.
Возглас Лебеды: «Так это и есть твой крестьянин-бедняк?» — неприятно кольнул его.
— Тише, товарищи! Ну, что у тебя, землячок?
Ферко не испугался официального тона вопроса.
— Вот пришел на собрание.
— А кто тебя прислал?
— Никто. Сам пришел.
— Зачем?
— Хочу вступить в колсельхоз.
— Да что ты говоришь?!
Тишины как не бывало. Люди вскочили с мест, обступили мальчика.
Бухгалтер покровительственным тоном допытывался у мальчика, не был ли он членом фашистской партии и кто надоумил его написать такое заявление.
Ферко рассказал, что по соседству с ним живет один старик, единоличник. Он-то и научил его. Заявление они вдвоем сочиняли, а вернее — втроем, потому что и бабка Феркина присутствовала при этом.
— Я это уж давно надумал, — нимало не смутившись общим хохотом, добавил мальчик. — Да только Дудаш сказал мне тогда: «Раз у тебя нет земли, и не думай вступать в колсельхоз». Только земля мне тоже, верно, полагается. Дядя Дюри говорит: «Ежели кто на фронте погиб, его родственникам земля положена…»
Фенеш подозвал мальчугана, погладил его лохматую голову и разъяснил:
— Вот подрастешь, сынок, тогда и ты станешь членом нашего коллективного хозяйства.
— А что же мне до той поры делать? У господина Денге оставаться?
— Поможем мы тебе. Товарищи, объявляю собрание закрытым. А вопрос о Ферко завтра или послезавтра решим.
Однако многие не уходили, снедаемые любопытством.
Лебеда принялся недовольно объяснять бухгалтеру, что колсельхоз — это не детский сад. Детям место дома или в школе. Откуда же колсельхозу взять денег на помощь сиротам?
Вскоре Фенеш ушел по своим делам, — в частности, ему надо было переговорить с председателем сельсовета о Ферко, а мальчику велел дождаться его возвращения.
— Зайдем, Ферко, покамест в клуб, — позвал его кто-то из парней. — Посмотришь на наших танцоров.