Одна женщина иронически хихикнула:
— Этот Миай? Так он же телегу в канаву опрокинет!
Другая, сидевшая рядом, подтолкнула ее:
— Молчала бы уж, раз в технике не разбираешься. Вот каким ты его знаешь, а двигатель для огорода он сделал из старого железа, что во дворе машинно-тракторной станции валялось.
Миай подошел к президиуму. Ангел и Добре предложили ему сесть, и он едва осмелился присесть на край стула. Затем он растерянно взглянул на людей, которые взирали на него с таким любопытством и удивлением, словно видели его впервые.
Но что творилось в душе Миая в эти мгновенья! Люди смотрели на него, как на медведя. А он сидел молча рядом с председателем и секретарем партийной организации, положив фуражку на колени, и руки у него слегка дрожали. Ведь до сих пор ему приходилось сидеть лишь в глубине зала, там, где люди без особого внимания слушали то, о чем говорилось впереди, где болтали всякий вздор и подталкивали друг друга, как школьники за партами, которые стараются, чтобы их не заметил учитель.
Председатель наклонился к нему. Что он ему сказал? Миай не расслышал как следует. К нему нагнулся через голову Ангела и Добре секретарь парторганизации. Теперь Миай отчетливо услышал:
— В грузовиках разбираешься, товарищ Миай?
У него не нашлось силы ответить, он смог только утвердительно кивнуть: «Разбираюсь» — и обрадовался, увидев, как сразу просияли лица Добре и Ангела. Председатель встал и сказал:
— Товарищи, вы согласны, чтобы мы назначили товарища Миая шофером первого грузовика нашего колсельхоза?
Миай еще сильнее скомкал фуражку. Однако собрание быстро приняло предложение Ангела. Один юноша даже встал и сказал:
— Я хорошо знаю товарища Миая, я тоже работаю в саду у насоса. Я его помощник. Знаю его как хорошего и старательного работника. Он и меня механике обучил. Помню, он часто говорил мне: «Это, Георгицэ, пустяки, вот увидишь, когда у нас грузовик будет!»
Миай слушал его в изумлении. Он не помнил, чтобы когда-нибудь говорил Георгицэ про грузовик, и теперь пытался припомнить, когда же именно это произошло. Но напрасно. Все было как в тумане. Ему удалось лишь вспомнить, как одна девчонка из садовой бригады крикнула ему: «Эй, Миай, сидишь себе на стульчике возле двигателя и трудодни зарабатываешь. С мотыгой дела не имеешь, не нагибаешься, не потеешь. Вот это работа!» Но когда же он говорил Георгицэ про грузовик? А теперь в первом ряду сидит та девчонка, которая тогда упрекала его. Она тоже подняла руку, голосуя за то, чтобы его назначили шофером. Даже она. И в душе Миая впервые появилось смутное чувство гордости и радости. Он протянул руку за кружкой. Ему хотелось пить. Добре, улыбаясь, придвинул к нему кружку с водой. Все стали смотреть, как он пьет воду, как вытирает рот рукавом спецовки. И теплая волна снова захлестнула его сердце. Но то было не расслабляющее, а совсем иное тепло. Он взглянул на Георгицэ. Тот сделал ему знак рукой. И Миай вздрогнул почти испуганно, снова охваченный огромным, совершенно новым для него чувством.
Никому уже не хотелось уходить с собрания. Механик с электростанции, отлучавшийся проверить мотор, вернулся и озабоченно заявил:
— У меня солярка кончилась! Придется выключить свет.
Люди набросились на него:
— Как это выключить свет?
— Почему выключить?
Все облегченно вздохнули, когда Ангел тут же дал механику талон на солярку, и он ушел вместе с кладовщиком. Люди хотели подробно потолковать о грузовике. Один крестьянин, побывавший в городе, спросил:
— А что мы напишем на табличке грузовика? Какой номер?
— Номер один, — ответил кто-то. — И еще напишем: «К. С. Х.».
— Этого недостаточно! — поднялся другой. — Напишем еще и «ОБ».
— А что это значит?
Колхозник, побывавший в городе, уверенно объяснил:
— Вот видите, что не знаете! Разве машина из Бухареста не имеет возле номера еще букву «Б»? А машина из Слатины имеет буквы «СЛ». Чтобы все знали, откуда машина.
— А «ОБ»? Обидиць! Вот оно что! Нет, так нельзя. Непонятно будет. «ОБ» может означать и Оборень или Оборешть. Напишем полностью: О-би-ди-ць!
— А для номера останется место? Табличка же маленькая, это не газета.
— Номер тоже маленький. Сколько он места займет? Самую малость. Ведь другой машины в деревне нет.
— А буквы «К. С. Х.»? Как же так? Не будут знать, что это наша машина.
— Тогда напишем полностью: «К. С. Х. «Путь Ленина».
Миай вывел их из затруднения:
— Столько слов на табличке не уместится. Мы можем написать там только одну букву, указывающую область и регистрационный номер. Таковы правила движения. Остальное напишем на бортах машины. По обеим сторонам. У нас и места будет больше, и большими буквами сможем написать.