— Вот оно что! — простонал Пилу.
— Так, так! — по привычке поддакнул безбородый, но, вместо того чтобы кивнуть головой, робко схватил Пилу двумя пальцами за рукав и заскулил:
— А ведь они… хорошо платят, а?
— Ты тоже мошенник! — разом унял Пилу его страсть к комментариям, да так сердито, что Икэ Леве прыснул со смеху.
Кирикэ уже решительно ничего не понимал! Он видел, как Турку, до сих пор молчавший как пень, заговорил сразу с тремя крестьянами, потом видел, точно сквозь туман, как молодая крестьянка, решительно махнув остальным обеими руками, громко смеясь, легко перемахнула через забор, мелькнув на миг крепкими, белыми коленками, видел, как другие женщины, вытащив доску из забора, хлынули во двор и смешались с мужчинами, забрасывая их вопросами, видел, как Турку приспособил к делу сперва Нетя, а потом и Дрона, видел, как он договаривался о чем-то с Икэ Леве, который как раз ударил по рукам с инвалидом, и не успел Кирикэ опомниться, как и его самого взяли в работу.
— Есть у тебя записная книжка? — услышал он совсем рядом голос Турку. — Я буду диктовать, а ты пиши. Раздели страницу на пять колонок; в каждой колонке графа — фамилия продающего, сколько крупных ягнят, сколько мелких и сколько средних, против каждого — сумму прописью, общее количество ягнят, общая сумма денег…
— Ягнятки — деньжатки; деньжатки — ягнятки! — весело шутил доброжелательно настроенный Датку-барабанщик. — Прямо как панорама!
— Пиши и говори вслух, что пишешь, — весело продолжал Турку наставлять Кирикэ. — Чтобы не было ошибок. Хорошо?
Хорошо? Кирикэ уже потерял всякое представление о том, что на свете считается плохим и что хорошим! Турку действительно превзошел все его ожидания, но вовсе не так, как предполагал Кирикэ: он назвал цену значительно большую, чем ожидали крестьяне и сам Кирикэ. Когда Турку говорил об этой цене в медпункте, где не было посторонних, Кирикэ не придал ей значения. Но объявленная здесь, в присутствии всего народа, непосредственно после того, как была оглашена цена, предложенная Пилу, — она — эта цена Турку — показалась Кирикэ чрезмерно высокой. Подтверждение своим мыслям он читал на лицах крестьян: они были более чем довольны! Однако цена Турку, как предполагал Кирикэ, значительно превосходила государственную цену. Чем же это объяснить? Турку, наверно, почувствовал, что Кирикэ следит за ним, и со страху хватил через край. Или, может быть… Нет, не может быть, а скорее наверняка здесь шла речь о каком-нибудь — бог уж знает каком — бандитском новом методе, более коварном, чем метод с «посредником».
Разделив свой блокнот на графы, Кирикэ крепко стиснул зубы. Он, разумеется, принял решение: «Коли так, я выведу вас на чистую воду со всеми вашими методами».
Икэ Леве определял размер ягнят: крупные, средние, мелкие.
Турку назначал цену и платил деньги. Кирикэ старательно записывал, а Нетя и Дрон, окруженные ребятишками, которые делали за них всю работу, принимали купленных ягнят и, согласно установленным категориям (крупные, средние, мелкие), запирали их в трех загонах сельсоветских конюшен.
— Датку Пинтя! — выкрикивал Турку. — Три крупных, два средних, мелких нет… Правильно?
— Правильно! — соглашался барабанщик.
— Общее количество? Общая сумма? — проверял Турку Кирикэ.
Кирикэ называл.
— Правильно! — соглашался барабанщик, получая деньги.
— Следующий… Драгомир Каркалецяну Пилу!
Пилу действительно явился продавать ягнят, которых он только что купил у своего приятеля Василикэ Геба.
— Правильно? — спросил Турку у него, так же как у всех остальных, назвав общее количество ягнят и общую сумму.
Удовлетворенный, Пилу пробормотал на сей раз только самый конец своей излюбленной поговорки и, принимая деньги, на секунду холодно и хитро взглянул Кирикэ в глаза.
Возле Пилу вертелся безбородый и не переставая кивал головой, но не одобрительно, как прежде, а страдальчески, жалобно.
— Моих ягнят, — хныкал он, умоляюще глядя на Кирикэ, — ты на него записал…
— Откуда они твои-то? — с искренним возмущением пыхтел Пилу, пересчитывая деньги. — Ты же мне их продал!.. Тоже мошенником стал!
— Ты мне даже не заплатил… Во всем меня обманываешь…
— Молчи, дурак! Ты что, слепой, не видишь, что я деньги получаю, чтобы тебе заплатить…
Кирикэ, не в силах скрыть злобного удовлетворения, повернулся к ним спиной.
Через час все ягнята были куплены.
Крестьяне ушли. Ушел и Пилу в сопровождении безбородого. Остались одни ребятишки.
— Ну, а теперь на весы! — решительно произнес Турку.