32
За грехи озлобленные наши
" Свеча горела на столе…-
За грехи озлобленные наши
даруй нашим душам милость,
Мир не станет чище, краше,
подари нам легкокрылость,
щедрость сердца и ума,
Крест сияет там, — не Тьма.
Спаса Крест Животворящий
нужен нам как можно чаще, —
в жизни много бесноватых, —
мнят в себе ума палаты.
Спас, распятый на Кресте,
нам явивший Воскресенье,
Боже правый во Христе, —
здесь Твоё преображенье.
33
Сквозь березняк поля сияют
"Про утра свет, про вечер ясный…"
Сквозь березняк поля сияют
лимонной свежестью от лета,
в небесной хмари синью тают, —
душа уже не ждёт рассвета,
а отдыхает в облаках,
как невесомость на руках.
В низины опустилась тьма, —
душа опять природой дышит,
хотя её никто не слышит, —
она одна и без ума.
Рациональное играет
как в математике число, —
но коль его не приласкают,
то смысла в нём не проросло.
34
Не попусти, не похищай любви Твоей
" Он свыше тайною был силой обличён"
Не попусти, не похищай любви Твоей, —
Ей, ей…
И суету, и гнев, и чувственность отринь,
и самолюбие, и нерадение души моей Ты вынь,
и дай покоем насладиться,
и тихой вечностью упиться.
И силой Духа чистоту
соделай сердца простоту,
душевных скорбей мой удел
дай одолеть, коль буду смел.
Избави от любого зла,
и смерди зависти. Дела
пусть будут чисты и просты
как милосерден вечно Ты.
35
Седели брёвна на огне
"Люблю тебя приют уединенный"
Седели брёвна на огне.
В камине прожитой души
все черти на корявом пне
танцуют. Время не спешит,
оно шагает чередою,
порою пенною волною бежит,
захватывая миг,
что не осмыслил, но постиг.
Неведомое время нам непостижимо,
со стороны оно же зримо,
законы в нём всегда свои,
но в приближении ничьи.
Мы пролетаем мимо рек,
где время чертит, но свой век.
36
Великий чудотворец городка Сарова,
" И славьте человека"
Великий чудотворец городка Сарова,
послушник высших сил и слова,
благоуветливость твоя
как драгоценная словля.
Чудеса исчислить ли твои, —
словно звёзды в бархате небесном, —
постарайся в руки улови
и душе не будет больше тесно, —
благомощную молитву вознося,
в Боге мыслить о другом нельзя, —
научи нас покаянью,
острани ненужные страданья
и яви нам сути благодать,
чтоб её душой могли принять.
37
Слезами золота берёза сиротела
"Просияла полночь, мрак редеет"
К.Р., Павловск, 22.08.1887
Слезами золота берёза сиротела.
Душа дышала, в звени млела.
В разбойном посвисте дорог
Российской хляби длится срок,
и лишь железные пути, —
локомотив вперёд свети,
несёт составов тверди грудей
как будто в грохоте орудий,
а мы в ничтожности своей
плетёмся в глубину полей.
Нарывом там горит закат
и в ртутных струях ветра лад
звенит альпийскою свирелью
и соловьиной флейты трелью.
38
Душу Сергие устроив
" И за него я стану головой"
Душу Сергие устроив
во обитель Троицы святой
и в общенье упокоив
с Богородицей лик свой, —
в чуде дара благодати
дай нам дух не истощати.
В скорби, недугах, делах
дай нам веры наставленье,
преспеянье, вразумленье
и служенье не за страх.
И молитвами своими
помоги нам в день Суда,
Дух Святой пусть душу примет
в царство вечное Христа.
39
Скиталась ночь в часах молитв
"Чтоб клевета над правдою победу одержала"
Скиталась ночь в часах молитв
духовной тверди пульса битв,
Душа наполнилась тоской,
как берега реки водой,
но в мутной свежести её
надежда всё равно поёт.
Когда встречаемся с собой,
то в мыслях яркостью, порой,
реальность так отражена,
что нет и не было в ней дна.
И вот уже луна цветёт,
пурпурной желтью заливаясь,
она ветрило завтра ждёт
под тёплой нежностью скрываясь.
40
И Вера, и Надежда, и Любовь
" Не пустят нас ко Гробу"
И Вера, и Надежда, и Любовь
от всякой скорби души отвращают
и православием питают,
а мудрая материя Софии,
там разговоры вовсе не пустые
всегда усердием полны,
как весом камни — валуны.
И сохраняя Церковь под покровом,
где дышим воздухом здоровым,
охотно молимся мы сами
едва открытыми устами.
Во веки тёмные веков,
отторгши мира плоть, сознанье
да и пучину мирозданья,
достойны станем Божьей славы,
когда довольствуемся малым.
41
Сухие листья. Грязь дорог
"Когда лукавые сомненья
не подрывают веры в нас"
Сухие листья. Грязь дорог.
И глянцеватая тьма луж
как бы предвестник зимних стуж
рвала октябрьский порог,
и в свете жёлтых фонарей
душа из широты полей
в чащобе леса растворялась,
и пульс мелодий в синем звуке
из всей гармонии науки
симфоний чудо выбирал. Смеялись
низкие тона
как электрички провода,
и в звуках рельсового льда
кричала осень, встав от сна.