На следующий день прибежала Михалинка, счастливая, вся так и светится: работы по горло на всю неделю, ни минутки свободной. Пошло! Сдвинулось с мертвой точки! Она свято верит, что если у нее есть поручения, значит Дело живет. Она, как муравей, тащит свою ношу и не оглядывается вокруг. Марта очень ее хвалит: «Наша Михалинка, при всей ее глупости, стоит десятка таких, которые изображают из себя умников». Оценка эта вроде бы даже лестная, но не совсем справедливая. У Михалинки есть своя философия — очень несложная, но вполне отвечающая требованиям, которые выдвигает перед ней жизнь. Это своего рода инстинкт, который подсказывает ей, что незачем заглядывать далеко, незачем заниматься обобщениями и ломать голову над различными нерешенными вопросами. Я допускаю, что она знает об этих проблемах, но инстинкт опять говорит ей, что вопросом вопросов является прежде всего то, чтобы движение не обрывалось, чтобы не переводилась маленькая, незаметная, муравьиная работенка, на которой, собственно, все и держится. Нормальный интеллигентный человек этого не вынесет, более живой ум его задыхается в кругу скучных, однообразных, незначительных дел. Интеллигентный человек хочет себя заставить, борется с собой, но бывает, что в конце концов не выдерживает и уходит. А наши Михалинки выполняют свою историческую миссию. Они разрешают другим покрикивать на себя, тянут свою лямку, не ждут благодарности и ни на что не претендуют. До сих пор всерьез ими никто не занимался.
А возьмите хотя бы ту же Михалинку.
Трудится самоотверженно уже несколько лет и, наверно, немало пришлось ей пережить, без остатка, всю себя посвятив революционной работе: носить прокламации, организовывать явки, подыскивать ночлег для подпольщиков, у которых нет своего угла, продавать билеты на разные лотереи и платные лекции, наконец выполнять различные поручения членов комитета. Михалинка порвала со своей семьей, ушла из дома, где ей жилось совсем неплохо; несомненно, были у нее и личные драмы, о чем никто из нас не знает. А за всем этим — проклятие отца, и слезы матери, и толпа шокированных ее поведением родных и друзей, там, в родном городке Илже. Там говорят о ней как о свихнувшейся девице, которая стала несчастьем и позором очень порядочных родителей; там ходят слухи, что она занимается чем-то ужасным, отвратительным, забыв свои священные дочерние обязанности, презрев мнение уважаемых граждан города Илже. Все восстали против Михалинки: регент, ксендз-каноник, ксендз-викарий, господин бурмистр и его супруга, господин учитель и его супруга, уездный инженер, верные жены, практичные свекры и свекрови, набожные тетки, покорные дочери. Все общество осудило Михалинку бесповоротно и навсегда.
Ибо — утверждает ксендз-каноник — каждая девушка, ушедшая к социалистам, подвергнется насилию, а потом должна будет стать общей женой целой шайки. Социализм заключается в том, что он отторгает простых людей от святой веры, превращает их в бездельников, подстрекает разрушать костелы и убивать шляхту. Социалисты живут грабежом и на подачки от русского правительства. Они приведут страну к гибели, а души заблудших затянут в ад.
Поэтому Михалинке нет пути назад. Отчий дом закрыт для нее навсегда. В доме этом жила она, не зная нужды, которую близко теперь познала. Снимает угол, питается всухомятку, одевается как попало, хотя еще молода и привлекательна. У нее нет никакого имущества и не будет никогда. Она вся живет Делом, то есть переправляет нелегальную литературу, собирает у знакомых одежду для политических заключенных, делает огромные концы по городу только для того, чтобы застать дома гражданина, сочувствующего социализму, и записать на счет партии пожертвованные пятьдесят копеек. Ее посылают первой в опасное место проверить, не стоят ли там шпики и не устроена ли засада, чтобы не подвергать опасности товарищей, занятых более ответственной работой. Она блуждает порой часами в узких улочках предместья, ищет по не очень точному адресу дом — и бывает, что ее выталкивают за двери, как подозрительную особу, а она вынуждена быстро что-нибудь сочинить, как-то выкрутиться — и бежит дальше с тяжелым грузом литературы. Она поздним вечером пробирается по темным, пустынным улицам, усталая и расстроенная тем, что не все сегодня удалось сделать, и к ней пристают старые и молодые донжуаны. Ей со скандалом отказывает от квартиры какое-нибудь почтенное семейство, потому что она ведет странный образ жизни, поздно возвращается домой, принимает у себя мужчин и еще за многое, чего не надлежит делать девушке, которую «пустили в семью».
Из таких вот эпизодов складывается у Михалинки жизнь. Я понимаю ее и очень уважаю. Марта тоже ценит ее работу. А я ценю как человека. Легче всего говорить, что девушка мало развита и подходит только для роли посыльной. Некоторые даже постоянную готовность Михалинки выполнять незаметную, изнуряющую работу объясняют тем, что она просто неспособна на большее. И когда другие девушки отказываются — дескать, это чрезмерно тяжело и трудно, — тогда говорят: Михалинка пойдет, Михалинка это сделает.