— Знаешь, — сказал он.
— Может, и знаю, — согласилась она. — Но она сама хочет сказать тебе…
Лишь в половине девятого из комнаты вышел зять, полуодетый, в расстегнутой у ворота пижаме. Перед глазами Евтима на миг мелькнула худая, гладкая, лишенная волос грудь молодого человека, и он зажмурился, чтобы не поддаться внезапно налетевшему чувству отвращения. Немного погодя вышла и дочь, еще сонная, с помятым лицом. Очевидно, муж, чтобы не упустить тестя, разбудил ее пораньше, и теперь она, подойдя ближе, терла ладонью свой курносый, мальчишеский носик.
— Папа, ты подождешь меня? — спросила она.
— Конечно, моя девочка, — спокойно ответил он.
В глазах ее промелькнуло удивление, она улыбнулась и направилась в ванную. Вернулась она, разрумянившись от холодной воды, глаза ее цвета крепкого чая сверкали как звезды. За последний месяц она явно похорошела. Сев за стол, она небрежно откусила кусочек бисквита и поглядела на отца. Во взгляде ее читались затаенный смех и плохо скрытая тревога.
— Папа, ты поможешь нам купить машину? — спросила она.
— Что это значит? — спросил он, застигнутый врасплох ее вопросом.
Она рассмеялась.
— Это значит, что, если сможешь, то сам ее купишь…
Мысли его вдруг смешались. Одно лишь было ясно — отказать ей нельзя. До сих пор она никогда ничего не просила у него.
— Какую машину? — спросил он.
— Ну, какой-нибудь «опель-рекорд» вполне нам подойдет…
Она смеялась, а он чувствовал, как кровь прихлынула к лицу. Слова чуть не застряли у него в горле.
— Нет у меня таких денег, моя девочка.
Она недоверчиво поглядела на него.
— В самом деле нет?
— В самом деле…
Она перестала жевать, всем видом выражая крайнее удивление.
— А я-то думала…
— Что я богат? — подсказал он, улыбнувшись через силу. — С чего мне разбогатеть? Конечно, такую сумму я мог бы собрать. Но, сказать тебе по правде, мне никогда не приходило в голову, что с меня потребуют приданое…
— Что за глупости! — обиженно воскликнула она. — Никакое это не приданое. Любой отец со средствами не отказал бы дочери…
— Не откажу и я. Но сумма будет поскромнее.
— Ну что ж, остальное возьмем у мамы, — беспечно сказала она, снова улыбнувшись.
Пораженный, он молча смотрел на нее.
— Нет, этого не следует делать.
— Почему?
— Как тебе сказать… У твоей матери сбережения весьма скромные. А ты знаешь, что я очень болен…
— О чем тут говорить! — воскликнула она. — Ведь мама сможет рассчитывать на нас…
Острая боль кольнула его в сердце.
— Не будем больше об этом говорить! — сказал он изменившимся голосом. — Хватит с вас и «Москвича».
Она надула было губы, а затем весело рассмеялась.
— Ты добрый, — сказала она. — И я, пожалуй, прощу тебе все.
Сердце еще долго ныло, когда он остался один. Он с трудом поднялся из-за стола и медленно поплелся в спальню. Жена сидела на неубранной постели и рассеянно глядела в какую-то книгу. Увидев мужа, она вздрогнула и с тревогой всмотрелась в его лицо.
— Что с тобой?
— Ничего, — сказал он.
— Тебе плохо?
— Нет, просто немного переутомился за последнее время…
Он подсел к ней. Взгляд ее оставался озабоченным, рука лежала на открытой книге.
— Ты очень сердишься на нее?
— Глупости, — сказал он. — Уж не думаешь ли, что мне жаль денег?
— Нет, но я вижу, что ты чем-то расстроен…
Он немного помолчал. На сердце стало легче, и лицо его смягчилось.
— В том-то и дело… — с усилием начал он. — Денег требует он!.. А не она!
— Не все ли равно, ведь ты даешь ей…
— Не все равно, — сказал он.
— Даже если он любит ее?
— А вот это сомнительно…
— Евтим, не надо заходить так далеко, — умоляюще сказала она. — Это совсем не похоже на тебя.
— Эх, если б можно было ни о чем не думать, — тихо промолвил он. — Но мыслей не остановишь…
— А зачем доверять мыслям? И так расстраиваться из-за них?
— Не из-за них, — сорвалось у него.
— Из-за чего же тогда?
Ему вдруг так сильно захотелось высказаться, словно после этого жизнь началась бы сначала.
— Они хотели взять и у тебя деньги… Я сказал ей не делать этого, потому что я болен и все может случиться. Она пообещала заботиться о тебе — ты понимаешь? Так что можешь быть вполне спокойной.
Он рассмеялся сухим, нервным смешком. Гнев и ненависть вспыхнули в ее глазах. Он никогда не видел ее такой.
— Ну и дура! — с возмущением воскликнула она.
Она пристально поглядела на него. Из ее добрых голубых глаз хлынули слезы, она порывисто обняла его за шею и прижалась к его лицу.