Старик сделал еще несколько шагов с гнетущим чувством, что его ограбили до нитки. Молодой человек медленно поднялся с кресла. Лицо его было замкнуто, враждебно и мрачно. Ни тени чувства вины не читалось на нем.
Именно это, видимо, и перевернуло все в старике. Что-то упало в груди, жаркая кровь бросилась в лицо и ослепила его. Он не помнил, как замахнулся, но пощечина угодила точно по белой, гладкой, надменной физиономии. Молодой человек упал ничком как подкошенный на красный ковер. Приподнялся он насмерть перепуганный, ни следа не осталось от его самоуверенного вида.
— Ты с ума сошел? — закричал генерал, бросаясь к своему приятелю.
Лишь тогда старик опомнился. Завеса спала с глаз, сердце остыло, и все обрело свой жалкий, будничный вид. Он мельком снова взглянул на девушку. Она не двинулась с места, но в ее взгляде сквозило такое глубокое омерзение, что он дрогнул… Где он видел такой же взгляд? Нигде, нигде! Он сам глядел так, когда получил там первую пощечину.
— Пошли! — сердито сказал генерал. — Слышишь?
Они вернулись в кабинет. Генерал налил стакан воды и поставил его на маленький столик, за который сел старик.
— Не ожидал я от тебя такого безобразия! — сказал он, еще не оправившись от изумления. — Сказать тебе по правде, я бы так не поступил!
— Я бесконечно сожалею! — глухо сказал старик.
Генерал внимательно посмотрел на него и вдруг рассмеялся.
— О чем тут сожалеть! — сказал он совсем другим, задушевным тоном. — Пусть, хоть и поздно, проглотит затрещину для острастки… Теперь будет знать, с кем имеет дело…
Старик вздохнул и стал собираться.
— Дальше что будет?
— Ничего особенного, отпустим его, — сказал генерал. — И без того не имеем права дольше задерживать его…
— Хорошо, — сказал старик.
Домой он вернулся на машине генерала, которая во всю мощь неслась по пустынным, холодным улицам. Он окончательно успокоился, мысли прояснились. Но по-прежнему было непонятно, кто виноват — солнце или туча? Отчего стряслась беда: оттого ли, что он своей темной тенью омрачил все вокруг, или оттого, что внезапно бросил на них луч света и они увидели себя в неприглядном виде?
Когда он поднялся к себе, дочь в накинутом на плечи халате все еще ждала его в прихожей. Ее темное, мышиное личико совсем потемнело, когда она увидела, что отец возвратился один.
— Где он? — с тревогой спросила она.
— Ничего, сейчас придет, — просопел он, уходя в спальню.
6
Но молодой человек не пришел ни в ту ночь, ни на следующий день. На третий день вечером отец вернулся раньше обычного, озабоченный и обеспокоенный. Квартира оказалась незапертой, не было слышно ни звука. Он прошел через прихожую, заглянул в спальню, на кухню, даже постучал в дверь ванной — нигде никого. Лишь тогда ему пришло в голову заглянуть в комнату дочери, куда он никогда не входил. Он поколебался, постояв перед коричневой дверью, и чуть было не повернул вспять, но тревога пересилила. Да и постучать ничего не стоит. Постучал и с облегчением вздохнул, решив, что в комнате тоже никого нет.
Но там послышались шаги и на пороге появилась жена.
На мертвенно бледном, расстроенном лице выделялись покрасневшие от слез глаза.
— Что случилось? — испуганно спросил он. Она ухватила его за руку и залилась слезами.
— Евтим! — всхлипнула она. — Евтим, помоги ребенку!..
Он заглянул в комнату. Дочь в измятом пеньюаре лежала ничком, словно придавленная к постели, и конвульсивно вздрагивала. Перепутанные волосы разметались в стороны.
— Ступай к себе! — сказал он жене слегка охрипшим голосом.
Жена уступила ему дорогу, он вошел и прикрыл за собой дверь. Поколебавшись, подсел к дочери. Лишь тогда старик понял, что она содрогается в беззвучных мучительных рыданиях. Рука его сама собой поднялась и погладила ее по свалявшимся жестким волосам.