Но Боже, сколь переменчива Фортуна, сколь стремительно вращается ее колесо! Видел я гордеца, молвит божественный сочинитель[7], что превозносился над людьми и высился, будто кедры ливанские, прошел мимо — и нет его! О, цветок красоты, сколь рано ты отцветаешь! О, сильные мира сего, вы похожи на стекло: стоит ему заблестеть на свету, как оно тотчас становится хрупким. Когда Седрина отправилась провожать Флодоарда, тот, улучив момент, стремительно полоснул ее по лицу бритвенным ножом, нарочно припрятанным в рукаве, и на лилейно-белой коже появилась кровавая полоса, а лилии мгновенно превратились в алые розы. Свершив свою месть, Флодоард вскочил на коня и, спасая жизнь, умчался в Австразию[8], граница с которой проходила в шести или семи лье от его владений. Он знал, что там Артабан не сможет его преследовать, ибо он пребывал в ссоре с правителем тамошнего края и с принцами его дома, обладавшими во Франции большим влиянием.
Мы же вернемся к Седрине, понявшей, что с небес, куда она вознеслась благодаря удаче и красоте, она вмиг рухнула в пропасть. Что ж, красавицы, вольно вам уповать на прелести свои, непостоянные, словно зыбучие пески; и удар кинжала, и увечья при падении, и болезнь любая способны, подобно грозе неумолимой, губящей все в деревне, разрушить надежды ваши.
Пока девица пребывала в отчаянии, новость о несчастье дошла до Артабана, он примчался и, увидев ее с заплывшим глазом, иссеченным носом и обезображенными щеками, содрогнулся от страшного зрелища. Теперь лишь с ужасом взирает он на ту, которой ранее поклонялся, словно божеству. В ярости он клянется всем самым святым, что есть на небе и на земле, что не будет ему покоя до тех пор, пока он не смоет сию непоправимую обиду кровью Флодоарда и собственной рукой не прервет дни его. Но узнав, что Флодоард нашел убежище в Австразии, он по названным нами причинам прекратил погоню, а так как гнев одолевал его по-прежнему, он отправил к Флодоарду человека с посланием, где требовал со шпагой в руке ответить за зло, причиненное Седрине; позабыв о своей родовитости, он был готов встретиться с ним на равных, в том месте, которое тот назначит, и с тем оружием, коему тот отдаст предпочтение. Флодоард принял картель[9] с подобающим почтением, поцеловал его и заверил посланца, что если бы Артабан не оказал ему такой чести, а дал бы ему сатисфакцию на словах, то он из уважения к его титулу попытался бы приглушить свою боль; но раз тот милостиво изъявил готовность скрестить с ним шпагу, он почитает долгом своим защищаться и поцеловал клинок. Указав место для поединка неподалеку от границы, он сказал, что сражаться они будут пешими, оружием же выбрал шпагу и кинжал; дворянин, доставивший вызов, попросил привести с собой секунданта, и Флодоард быстро нашел уязвленного Артабаном жителя Австразии, с радостью готового припомнить обидчику давнее оскорбление. Они бьются; чтобы не расписывать долго сей поединок, скажу, что секундант Флодоарда быстро вывел противника своего из строя и, обезоружив его, бросился на Артабана, но Флодоард крикнул, чтобы тот не трогал его и не отбирал у него славы победителя. «Даже если вас будет сто, — гордо отвечал Артабан, — победить меня не удастся, ибо я хочу убить вас обоих». Услышав такое бахвальство, секундант Флодоарда бросился вперед, чтобы отправить Артабана на тот свет, но Флодоард криком отвлек его внимание, помешав ему воспользоваться создавшимся преимуществом. — «Раз уж вы хотите подарить ему жизнь, — говорит секундант, — пусть хотя бы отдаст оружие». — «Ни за что, — отвечает Артабан, — даже если мне придется потерять десять тысяч жизней». — Услышав эти слова, Флодоард, не дожидаясь, пока секундант начнет теснить Артабана, яростно на него набросился и пронзил ему глотку, заставив его выплюнуть душу вместе с кровью. Потом, подхватив шпагу, Флодоард отправился из Австразии в Германию, где разместил нынешнее свое состояние — ту часть имущества, которую брат убедил его взять, понимая, что король никогда не помилует Флодоарда, а из-за знатных и влиятельных родственников Артабана во Франции никто не сможет поручиться за его жизнь.
8
Так во времена Меровингов называлась часть Франции, лежащая к востоку от Арденнских гор и Мааса, главным городом которой был Мец. Избегая топографической точности, Камю нередко использует старинные названия.