– «Как так?»
Ему рассказали, в чем дело. Желая убедиться в справедливости этого, епископ сам пошел посмотреть картину и, увидя ее, так разгневался, что издал приказ об изгнании Бонамико и наложении ареста на его имущество. А художнику он послал сообщить о том, что ему угрожает, даже во Флоренции. Бонамико, однако, ответил тем, кто довел до его сведения об этих угрозах: «Скажите епископу: пусть он делает мне какое угодно зло; если же я ему нужен, то пусть пришлет мне позорный колпак».[448]
Увидев из этих слов, каков нрав Бонамико, епископ, отдавший упомянутый приказ об его изгнании, сообразил, как умный синьор, что художник поступил правильно и разумно. Он отменил приказ, помирился с Бонамико, впоследствии посылал за ним и, пока был в живых, обращался с ним как со своим близким и верным слугой.
Так часто случается, что люди низкого положения побеждают с помощью разных ухищрений тех, кто стоит выше их, и приобретают их расположение тогда, как имели бы основание ожидать неприязни.
Новелла 162
В ту пору, когда римская церковь была могущественна и преуспевала и когда кардинал Эгидий[449] от ее имени правил Маркой, герцогством Сполетским и многими смежными провинциями, случилось, что в бытность названного кардинала в городе Анконе во время празднеств и увеселений, устроенных по поводу побед церкви,[450] некий шут, прозванный Пополо Анконским, явился к этому кардиналу, намереваясь и желая снять кое-что с него и надеть на себя, как это у всех них в обычае, ибо они не могут успокоиться до тех пор, пока в их руки не перейдут все платья синьоров и знатных людей. И только бог видит, какие причины и обстоятельства. заставляют уступать им в этом! Ведь если принять в расчет их природу, то я не понимаю, делают ли им подарки за их пороки и преступные свойства, или же те, кто дарят, слишком низки и считают себя обязанными быть великодушными, чтобы шуты не обесславили их. Во всяком случае, на опыте можно видеть, что некоторые из людей этого рода были умеренными, порядочными, способными на хорошие дела, но от синьоров или тиранов они получали мало или ровно ничего. С другой стороны, попадались среди них и люди дурного образа жизни и отвратительных поступков, которые при всем том заставляли синьоров смеяться и получали от них за это весьма богатые подарки, платье и другие вещи.
Бывают и такие, которые с помощью забавных и веселых выдумок добиваются того, что заставляют синьоров и иных лиц дарить им разные платья и почти насильно делать подарки. К таким-то людям принадлежал упомянутый Пополо Анконский, человек веселый и жадный, который, раз забрав себе в голову – получить платье от какого-нибудь синьора с помощью хитрости, насилия или любезности, не успокаивался, пока не добивался исполнения своего намерения.
Итак, этот Пополо, явившись, как я сказал выше, к кардиналу Эгидию и увидя на нем прекрасную кардинальскую мантию, стал рассказывать ему свои шутки и побасенки, а кончил тем, что, приблизившись к кардиналу и взяв его за край мантии, попросил подарить ее ему. Кардинал, видя назойливость шута, обернулся к нему и сказал: «Бери с меня, что хочешь, но только зубами, только зубами; пей и ешь у меня сколько можешь, но большего не жди!»
Пополо спросил тогда: «Синьор, значит вы разрешаете мне взять зубами столько, сколько я хочу?»
Кардинал ответил на это: «Я же сказал тебе, что да!»
После этих слов шут хватает зубами кардинальскую мантию и тянет изо всех сил, не выпуская ее из зубов до тех пор, пока кардинал, видя, что мантия не спадает с него, не поднял руки к шнуру на вороте и не развязал его, затем швырнул мантию на шута со словами: «Убирайся к черту!» И обратившись к своим слугам, он приказал им выгнать шута вон и никогда больше не впускать, потому что он не желает больше, чтобы его кусал такой шут, который оказался хуже бешеной собаки.
Велика была хитрость этого шута, если принять в соображение, что он с помощью зубов раздел важного священнослужителя и кардинала, в особенности потому, что ограбил одного из тех, которые с помощью всяких своих обрядов живут на то, что сняли с чужих плеч.