И так он говорил всюду, куда приходил, так что все его романьольское сукно было покрыто алым, и, кроме того, он получил еще некоторое количество такого же красивого платья. Когда жена мессера Америго узнала, что принесли Риби две алые заплаты, наложенные ею на его романьольское сукно, то убедилась, что он столь же находчив и остроумен, как и всякий другой шут.
Эти словечки и изречения Риби можно было бы приводить очень часто, хотя я не знаю, кладутся ли теперь заплаты по бедности или по легкомыслию. Ведь не только платье носится изрезанное и заплатанное и разукрашенное отделкой разных цветов, но люди не довольствуются даже чулками, если один из них красного, а другой иного цвета. Нужно, чтобы каждый чулок был составлен из трех или четырех разных цветов, точно так же разрезаются и раскрашиваются материи, которые ткутся с большим трудом.
Новелла 51
Сер Чоло[136] имел не меньше желания наполнить свое тело, чем Риби одеть свое.
Так вот, в те времена, когда он был весьма прожорливым и жадным старичком, мессер Буонаккорсо Беллинчони, знаменитый флорентийский кавалер,[137] давал пир наиболее известным кавалерам и другим людям. Прослышав о названном пире, сер Чоло решил явиться на него в числе других, и если его не прогонят силой, то сесть за стол и есть то, что будут есть остальные. С этой мыслью он тронулся в путь и направился к дому названного мессера Буонаккорсо. Увидев, что на улице перед входом в дом собрались, как это водится, кавалеры и другие достопочтенные люди, он ускоряет свои шаги, подходит к собравшимся и вмешивается в толпу.
Тем временем все гости собрались, и их попросили подняться в дом; и сер Чоло идет по лестнице вместе с ними. Войдя в залу, каждый снимает с себя плащ; быстро снимает с себя плащ и сер Чоло. Один из слуг дома говорит тогда другому: «Какого черта делает здесь сер Чоло?»
А тот отвечает: «Я не знаю; он наглец, так как мне хорошо известно, что его нет в списке приглашенных».
Оба они подходят к нему и говорят: «Сер Чоло, вас не приглашали; лучше вам уйти домой».
Сер Чоло говорит: «В таком случае хорошую я оказал бы честь мессеру Буонаккорсо; ведь каждый сказал бы тогда, что он велел выгнать меня из скупости. Я же пришел сюда с добрыми намерениями, а не для того, чтобы позорить кого-нибудь. Если меня не пригласили, то ошибка в том не моя: виноват тот, кому поручили раздавать приглашения»; и он подходит к умывальнику вместе с соседом и моет себе руки.
Тщетно убеждают его слуги и словами и знаками; сер Чоло присоединился к другим, и когда они отправились к столу, то и он пристал к ним и уселся за стол. Мессер Буонаккорсо, следивший за всем этим, спросил после обеда у своих слуг, по какой» причине или с кем пришел к обеду в дом сер Чоло и о чем он спорил с ними. Те отвечали, что спрашивали его, кто его пригласил, и рассказали, что он им ответил и на какую причину своего прихода сослался. Тогда мессер Буонаккорсо, услышав о том, как отвечал сер Чоло слугам, остался гораздо более удовлетворенным и поступком, и шуткой сера Чоло, и полученным им обедом, нежели пиром, который он устроил для всех прочих своих гостей. После торжественного пиршества, на следующий день, мессер Буонаккорсо послал серу Чоло приглашение к обеду и, переспросив о происшедшем накануне, он очень увеселялся, и, позвав затем своих слуг, сказал им в присутствии сера Чоло: «Всякий раз, когда у меня будет происходить торжественное пиршество, не забудьте ставить лишний прибор для сера Чоло: я хочу, чтобы он всегда имел возможность и считал своим долгом являться к моему столу, когда я приглашаю гостей». И, обернувшись к серу Чоло, он сказал: «Итак, я вас приглашаю». А сер Чоло весьма охотно принял приглашение.