И благодаря этому мессер Буонаккорсо пустил его в ход настолько, что во Флоренции не происходило такого пира, на который бы не явился сер Чоло или на котором бы для сера Чоло не ставили лишнего прибора на случай его прихода. И, пользуясь таким преимуществом, прожил он свою старость.
И потому существует пословица, которая говорит: «Ну, ступай, и не нагличай». Мир этот принадлежит наглецам, а грех чревоугодия делает людей наглыми. Но редко дело кончается так благополучно, как это случилось с сером Чоло, который, будучи побуждаем этим пороком и прослышав о яствах, которые мессер Буонаккорсо готовил для названного пира, и желая во что бы то ни стало отведать их, подверг себя опасности быть избитым палками и выгнанным с позором. И говорят, что он первый произнес, возвращаясь домой с обеда у мессера Буонаккорсо, те слова и то изречение, которое мы хотим привести здесь: «Кто идет, угощается всем, а кто сидит, остается ни с чем».
Новелла 52
Также и следующая новелла рассказывает о хитрости, с помощью которой был наполнен кошелек, подобно тому как сер Чоло с помощью ее наполнил свое тело.
Не так много лет тому назад жил во Флоренции горожанин по имени Сандро Торнабелли,[138] который был столь жаден до денег, что всегда держался начеку и был готов сделать ловкую операцию. Будучи уже стариком, он прослышал как-то, что один молодой человек хочет посадить его в тюрьму за старый долг, уже выплаченный его отцу, о чем молодой человек не знал, тогда как у названного Сандро имелась на то расписка. И вот, зная об этом, Сандро не успокоился, пока не повидался с судебным приставом по имени Тото Феи,[139] у которого в руках было это дело и приказ о заключении должника в тюрьму; встретившись с ним, Сандро сказал ему: «Я знаю, братец, что такой-то хочет, чтобы ты арестовал меня по его ходатайству, и хочет дать тебе за это двенадцать флоринов, и даже больше. Обязательство, за которое он хочет арестовать меня, погашено, и дома у меня есть на то расписка. А потому я хочу сказать тебе так. Ты нуждаешься, и я тоже не самый богатый человек на свете. Я хочу, чтобы ты продолжал вести это дело. Договорись же с тем человеком, чтобы получить от него по возможности больше денег, а потом арестуй меня, так как я согласен на это, но с условием, чтобы деньги, которые ты получишь от пего, пошли наполовину тебе, а наполовину мне. А когда ты меня арестуешь и уплата тебе будет произведена, тогда я предъявлю расписку, в ту минуту, когда это потребуется».
Выслушав Сандро, пристав согласился арестовать его, совершая обман и предпочитая это отказу от обмана, потому что человек он был плохой, как это видно из того, что у него была отрублена рука. Причиною этого послужило то обстоятельство, что за лжесвидетельство в пользу одного своего приятеля он был присужден к уплате восьми лир или отсечению руки. Тогда тот, в пользу кого он дал показание, послал ему в тюрьму восемь лир и сказал, чтобы он оплатил этими деньгами свое свидетельство, потому что он предпочитает этот расход тому, чтобы приятелю отрубили из-за него руку. Тот, видя деньги перед собой на столе, – а были это все серебряные гроссы,[140] – и разглядывая их пристально, а с другой стороны, положив на стол руку, которую должен был потерять, он стал говорить про себя: «От чего мне лучше отказаться, от руки или от денег? Если мне отрубят одну руку, то у меня останется еще другая; а имея одну, я прокормлюсь очень хорошо, и даже лучше, если буду обладать восемью лирами, чем оставаясь с двумя руками, но без этих денег, и по-прежнему беден и нищ». И затем он вспомнил, что видел многих людей, у которых вовсе не было рук и которые все же жили. Поэтому он решился на все и дал отрубить себе руку.