Нет, раз тут не плачут даже над молодым и цветущим парнем, которого смерть унесла, когда он мог бы стать опорой бедных, престарелых родителей, то не заплачут и над вами. Ваш гроб выставят на козлах перед дверью приходской избы, и постепенно вокруг соберется целая толпа народу; все женщины будут стоять с носовыми платочками в руке. Но никто не заплачет, все платочки останутся свернутыми, ни одного не поднесут к глазам. Вам не придется трепетать при мысли, что по вас прольется меньше слез, чем по другому покойнику. Они бы поплакали, если бы допускали приличия, но здесь это считается неприличным.
Понимаете ли, слишком безутешная скорбь поставила бы в неловкое положение тех, кто к ней не причастен. Да, в Свартшё народ все делает с толком. Все совершается по старинному обычаю, как повелось еще сотни лет тому назад.
Зато, когда ваш гроб принесут на церковный холм, вы становитесь очень важной персоной, хотя на ваш гроб не кладут цветов и не проливают слез. Кто бы ни пришел в церковь, он не пройдет мимо, не спросив, кто тут лежит. Потом он подойдет и молча постоит у гроба. И никому не взбредет в голову оскорбить умершего ненужными сожалениями. Ни от кого вы не услышите других слов, кроме как: хорошо, мол, тому, для кого все кончено.
Здесь не хоронят, как в городе, в любой день недели. В Свартшё вас похоронят в воскресенье, чтобы на ваши похороны мог собраться весь приход. И уж тогда все, как один, придут постоять у вашего гроба: тут будет и девушка, с которой вы плясали в ночь Ивана Купалы, будет и тот человек, с которым вы на ярмарке сменялись лошадьми. Будет на ваших похоронах и сельский учитель, у которого вы учились мальчишкой, хоть он вас и позабыл, а вы-то его, поди, крепко запомнили; будет и старичок, бывший депутат риксдага, который раньше так чванился перед вами, что и не раскланивался. Здесь не то что в городе, где прохожие даже не обернутся поглядеть, когда вас повезут по улицам.
Наконец приносят длинные полотенца, на которых поднимают гроб; в этом действе принимают участие все без исключения.
Вы просто не представляете себе, какой молодец церковный сторож в Свартшё. Это старый солдат, а с виду — что твой фельдмаршал! У него коротко стриженная седая голова, лихо закрученные усы и остроконечная бородка; он строен и высок; у него твердый шаг и бравая выправка. По воскресеньям он надевает чистый сюртук тонкого сукна. Одним словом, это такой изысканный господин, какого еще поискать! За ним шествует человек с траурным жезлом.
В сравнении с церковным сторожем он, признаться, не имеет особенного вида. Пожалуй что и шляпа, с которой он ходит в церковь, несколько старомодна. К тому же он стеснителен. Но как, скажите на милость, не быть стеснительным человеку, который шествует с траурным жезлом?
За ним едете вы в гробу, который несут шестеро носильщиков, за вами идут пастор и пономарь, а дальше — весь приход. Весь причт будет провожать вас на кладбище, в этом вы можете быть совершенно уверены.
А вот теперь обратите внимание на одну важную вещь: все, кто идут следом за вами, — такие бедные, такие маленькие люди! Тут не увидишь городской солидности, это простой люд — неказистые обитатели Свартшё. Пожалуй, среди всех найдется только одно важное, внушающее почтение лицо, и это вы — лежащий в гробу покойник.
Всем остальным завтра с утра приниматься за тяжелую и грязную работу, им жить в бедных хижинах и носить старое, чиненое-перечиненое платье. Всем остальным предстоит маяться и трудиться, не зная ни отдыха, ни срока, им и дальше нести бремя унизительной бедности.
Если бы на похоронах присутствовал посторонний человек, он куда больше опечалился бы при виде людей, идущих следом за гробом, чем при мысли о вашей смерти. Вам уже никогда не придется осматривать бархатный воротник сюртука, чтобы проверить, не вытерся ли он по краям; вам не нужно старательно загибать складки на шелковом платке, чтобы скрыть, что материал сечется. Вам не придется, чувствуя, как постепенно слабеют силы, ждать того часа, когда вы станете нахлебником прихода.
Провожая вас на кладбище, каждый человек в шествии думает про себя, что лучше бы уж умереть и вознестись в рай на белом небесном облачке, чем переносить бесчисленные превратности жизни.
И вот процессия подошла к стенам кладбища, там уже ждет вырытая могила. Вместо широких полотенец под гроб поддевают толстые веревки, могильщики влезают на кучи рыхлой земли, накиданной по краям, и опускают вас в яму.
После этого выходит вперед пономарь, становится над могилой и запевает прощальный псалом, в котором говорится о смерти.