Зарывшись в него, изучаю содержимое: чёрная юбка, рубашка, гетры, пиджак. И, да, на нём имелась нашивка «девять».
Вздохнув, под одобрение Полины Евгеньевны неконфликтно захожу в коморку, чтобы переодеться.
— Отлично села, - радуется работница, когда я выхожу.
— Приходи через два дня, - добавляет. — Я перешью тебе на оставшихся нашивку. Везде будет одиннадцатый класс.
— Хорошо. Приду. Спасибо, - прижимаю к себе шуршащий пакет.
В него переложила вещи, которые были на мне.
— Не за что, Варенька, не за что, - возвращается Полина Евгеньевна к работе.
Попрощавшись, выхожу.
Теперь к директору. И оставшиеся часы дня будут полностью в моём распоряжении.
8
— Добрый день, - захожу в приёмную.
— Привет. Девятиклассница? Что, к директору сказали идти? - сочувствует секретарша.
Первое впечатление о ней - добрая, весёлая тётушка. Та самая, что конфетами в тайне от мамы накормит и даст парочку неординарных советов.
Юбка-карандаш, на ногах туфли с каблучком. Выбился из общей картины лишь темно-синий, вельветовый пиджак. Да так же макияж вечерний с акцентом на глаза.
Две незначительные, но бросающихся в глаза детали показывали, что выделяться кое-кто любит.
— Погоди немного, - кивает на свободный стул, не дожидаясь ответа.
Присаживаюсь. И чуть не промахиваюсь мимо стула, услышав: — У Вадима Александровича Дикой.
Ё-моё. И тут он?
— По глазам вижу, что и ты Артёмку знаешь. Но с пацаном не встретишься. Не мечтай.
Слава богу, что не встречусь. Хватило трех предыдущих встреч.
— Первый раз вижу, чтобы девчонки радовались, что не увидят его. Расскажешь? - подставив ладони под щёки с надеждой просит брюнетка.
Скучно, что ли, ей живётся?
— Давайте лучше вы. Мне говорить нечего.
— Чего улыбалась тогда?
— Всё утро зуб болел, а теперь прошёл, - вру залихватски.
Секретарша захихикала над чем-то.
— Вы сказали, что не он у директора...Кто тогда? Однофомилец?
— Старший пришёл, - щёлкает пимпочкой на ручке брюнетка и поправляет очки, съехавшие на нос.
— Брат? - мотнув головой, не понимаю.
— Не. Папаня. Надеяться, наверное, что-то изменить, поговорив о чаде из ада.
Женщина замолкает, уткнувшись в компьютер и предоставляя мне возможность осмотреться в тишине.
Обстановка как обстановка. Обычная.
Компьютер, телефон и бумаги на столе, за которым, и сидела «тётушка».
Два окна. Дверь деревянная. Возможно, дубовая. За ней кабинет директора.
По табличке понятно, что директора.
На этом и заканчивается перечень.
Больше смотреть было не на что.
— За что выгнали? - прерывает незнакомка тишину. — Что интересного натворила? - не удаётся ей подавить внутреннее любопытство.
Пять минут прошло всего, но она больше не утерпев, встаёт, чтобы подойти к маленькому столику, притулившемуся в уголке.
И почему я не увидела его? Каким место смотрела то?
— Будешь? - ловко нажимает женщина на кнопки и предлагает мне угоститься кофейком.
Вылупляюсь на шайтан-машинку, как баран на новые ворота.
Блестящая, с зёрнами во встроенной колбе, красивая.
И швец, и жнец, и на дуде игрец, в общем, а не кофеварка.
И она бесспорно манила, но я помотала головой.
— Вряд-ли директор одобрит, что я буду пить его кофе.
— Ой, брось! Он не жадный. Я вон весь день хлестаю и ни разу не упрекнул. Мы тебе капучино сделаем, чтобы на сердечко нагрузки не было. Легонькое, - рекламируют незнакомка кофе, получше всяких маркетологов.
— Чего зря время тратить?! Хоть с пользой его проведём, за чашечкой кофе.
Машинка сама отключается.
Секретарша ставит на свой стол полную чашку. И возвращается, чтобы подставить под носик машинки другую.
Заурчав, кофеварка промолола зёрна, взбила молоко.
Я и отследить не успела, как оказалась с чашкой, от которой поднимался ароматный пар в одной руке. И с печенюшкой - в другой.
— Кушай, кушай, дорогая, - улыбается ласково секретарша.
— Одни кости. На модных диетах сидишь? Плюнь, пока молодая и здоровая. Я в юности тоже любила голодом себя поморить. Одумалась лишь на койке в больнице, - разоткровенничалась она.
— И то бабушке, что лежала со мной в палате, клюшкой пришлось зарядить мне между глаз, чтобы я перестала гипнотизировать еду и начать её уже есть.
Потрясённо откусив от кругляша, запиваю кофе.
М-м. Блаженство.
— Вы ошиблись. Я не морю себя голодом.
Отдаю кружку. Поела по привычке, на первой скорости.
— Вы наверняка и сами знаете, что поступить в эдем трудно. Я весь год прилежно училась. Время оставалось лишь на сон. Бывает поужинать и пообедать забывала. Перехватывала на бегу.
— Бедная. Куда и родители смотрели?
Бледнею.
Секретарша понимая, что ступила на скользкую дорожку и начинает оправдываться: — Не туда лезу. Не обижайся, дорогая. Я - прирождённая трещотка. Всегда нос не в своё дело сую. Не боюсь, что мне его оторвать могут, - неловко смеётся, пытаясь разрядить ситуацию.
Выходить так себе, если честно.
— Мама много работала в предыдущем году, да и в этом тоже много. Мой папа погиб, когда мне было шестнадцать. Ей трудно пришлось...поднимать меня одной, - зачем-то рассказываю.
— Ох, прости, пожалуйста. Я не хотела напоминать тебе, - причитает молодая женщина.
Стараюсь незаметно промокнуть глаза.
— Не страшно. Вы не виноваты, - вымученно улыбаюсь.
— Получается, ты - та самая новенькая, что перевелась к нам? - протягивает картонный куб незнакомка.
— Вероятнее всего, да, - с благодарностью принимаю салфетки.
Вытягиваю одну. Громко высмаркиваюсь.
— Простите, - озаряет поздно, что творю и где.
— Что ты, что ты?! Молодец. Не держи в себе, - забирает брюнетка салфетки.
— Я - Леся, - представляется она.
— Варя.
— Ой, а у меня кошку зовут «Варя».
— Правда?
— Правда, правда.
Верится с трудом, но зачем секретарше врать?
— Не скажете какое у вас отчество? - удивляюсь.
— Для чего?
— Вы старше. Мне нельзя обращаться к вам по имени.
— Кто сказал?
Теряюсь. Ну…нельзя и нельзя.
— Леська. Кофе сделай, - гремит властный голос из-за двери.
— Хорошо, Вадим Александрович, - кричит секретарша и спешить выполнить поручение.
Неожиданно дверь открывается. И из неё выходит поджарый мужчина.
Но Леся не обратила внимание на него.
Значит не ректор.
М-гм.
Получается, отец Дикого.
Ну, теперь понятно чего сын таким удался.
9
Высокий. Метр девяносто где-то. И одет типично для миллиардера.
По крайней мере, я себе состоятельных людей так и представляла.
Дикой был в строгом костюме, что выглядывался из песочного пальто. Начищенные до блеска туфли слепили. Презрение же в карих глаза заставляли чувствовать себя букашкой.
Вот прямо точь в точь, как у сына. Пренебрежение ко всему живому. Отец в сына или сын в отца?
Скорее второе.
Хотя неважно. Тем более миллиардер уходит.
По хмурому виду было ясно, что не удалось у него то, что он там хотел.
Не вышло у мужчины добиться желаемого.
Хотел дикого с помощью директора перевоспитать?
Мимо моего стула, выводя из ступора, процокала секретарша.
— Вадим Александрович, я кофеёк несу.
— Заходи, - басок доносит «ветерок».
Леся застопорившись, крутанувшись, вспоминает об одной незначительной детальке.
— Варя
— Да?
— Я про тебя чуть не забыла, - поворачивается к распахнутому настежь кабинету.
— Босс, к вам новенькая пришла.
— Леся! Просил не называть меня боссом, - появляется в проёме директор.
Увидев его, открываю рот и всё не могу его закрыть.
Как закроешь, когда такое перед глазами предстало?!
Вылитый бодибилдер.