— Как тебя зовут? — Настя спрашивает первая, а я закатываю глаза.
— Дима, — отвечает ей с улыбкой. — А тебя?
— Настя. — На пару секунд возникает тишина, а потом сестра выдаёт: — Ты новый Сонин парень?
— Настя! — рявкаю, чувствуя, как щеки предательски краснеют. Хорошо, что уже темно и не видно.
— Пока еще нет, — отвечает Соболев, слегка хохотнув.
«Пока еще».
— А будешь? — снова ляпает Настя.
Дергаю ее за руку.
— Обязательно буду, — отвечает самоуверенно. — А у тебя есть парень?
— У меня есть жених, — деловито заявляет Настя.
И тут уже я опускаю на сестру удивленный взор.
— Какой еще жених? — сердито интересуюсь.
— Его тоже зовут Дима. Я тебе говорила. Мы будем вместе танцевать на утренник. Он сказал, что любит меня.
Не успеваю удивиться, как новенький серьезно заявляет:
— Если мальчик сказал, что любит тебя, это еще не значит, что он любит тебя на самом деле, к сожалению.
— Как это?
— А вот так. Мальчик должен доказать свою любовь поступками. А то болтать все горазды.
Настя молчит. Я прямо чувствую, как двигаются шестеренки в ее маленькой головке.
— Какими поступками? — наконец-то подаёт голос.
— Серьезными. Любовь нужно доказывать поступками, иначе это просто слова.
Сестра поворачивается ко мне.
— Соня, а Никита доказывал тебе любовь поступками?
— Да! — тут же восклицаю.
— Какими?
На этот вопрос я уже не могу быстро ответить. Мы с Никитой еще не признавались друг другу в любви. Он мне не говорил, поэтому и я не говорю. Но я и так чувствую, что Ник любит меня.
— Он мне много подарков дарил, — отвечаю через паузу.
— Пффф.
Это уже Соболев.
— И какой же надо совершить поступок, чтобы доказать девушке свою любовь? — взрываюсь. — Серенаду под окном спеть?
— Хотя бы проводить ее до дома в темное время.
— Никита все время провожает меня. Просто сейчас у него сломана рука.
— Но ноги же у него ходят, — парирует.
— Никита сломал руку? — удивляется Настя.
— Да. Один очень плохой мальчик сломал ее ему, — раздраженно отвечаю.
— Так ему и надо, — хихикает сестра, за что удостаивается от меня грозного взгляда.
Весь оставшийся до дома путь Настя увлечённо щебечет с Соболевым. Мне даже приходится ускорить шаг, чтобы побыстрее дойти и прервать их светскую беседу.
— Дима, а ты еще придёшь за мной в садик? — спрашивает Настя у подъезда.
Ну вы только посмотрите! За каких-то десять минут Соболев так обаял мою сестру, что она хочет увидеться с ним снова.
— Не придёт, — говорю за него.
— Думаю, еще приду вместе с Соней, и не раз, — нагло отвечает новенький.
— Я буду тебя ждать, — лыбится Настя.
— Мы пошли домой, — поднимаю на взгляд на Дима и приподнимаю уголки губ. Все-таки он полностью сделал презентацию по фильму, я должна быть благодарна.
Сознание тут же перемещается на два дня назад, когда новенький целовал меня ровно на этом месте. Судя по тому, как Соболев завороженно смотрит, он думает о том же самом. Меня резко бросает в жар, и хочется накрыть лицо ладонями.
— Пока, Соня. До завтра, — слова как будто с трудом даются ему.
Сердце почему-то начинает биться чаще, и я тороплюсь увести Настю в подъезд. Чувствую затылком взгляд новенького, пока не хлопает металлическая дверь.
— Соня, он такой хороший, — тут же налетает на меня Настя.
Пропускаю слова сестры мимо ушей.
— Не говори маме о том, что он был с нами, — прошу севшим голосом и облизываю пересохшие губы.
— Почему? — удивляется.
— Потому что. Просто не говори маме и все.
— Ну почемууу? — капризно тянет и топает ножкой.
— Потому что иначе Дима больше никогда не придёт со мной забирать тебя из садика, — быстро вырывается фраза.
И я вдруг понимаю, что за все время знакомства с Соболевым, впервые произнесла его имя.
Глава 18.
ДИМА СОБОЛЕВ
Забор с колючей проволокой, обшарпанные вонючие коридоры, несколько доскональных досмотров, трехчасовое ожидание своей очереди — и наконец-то стул, телефон и стеклянное окно. Я брезгую брать эту трубку в руку, поэтому надеваю перчатку.
СИЗО «Бутырка». Я прихожу сюда ровно два раза в месяц, чтобы увидеть своего брата Антона.
Через минуту он появляется. Небритый, осунувшийся, похудевший и с потухшими глазами. Каждый раз, когда его вижу, к горлу ком подкатывает, и я мысленно клянусь самому себе, что все сделаю ради того, чтобы вытащить отсюда брата.
— Привет, Дим, — Антон силится улыбнуться, но я вижу, как тяжело ему это даётся.
— Привет, Тоха… — выдавливаю.
Мы замолкаем, рассматривая друг друга через грязное стекло.
— Спасибо за посылку, — брат первый прерывает паузу. — Я все получил.
— Точно все?
— Да-да. Ну поделился тут, а так мне все дошло.
— Ну хорошо.
Снова тишина. Эти встречи самые тяжелые. Для нас обоих. Я до боли в костях хочу расхерачить стекло и обнять брата. У него наверняка такое же желание.
— Как дела дома? — спрашивает Антон, чтобы хоть что-то спросить.
— Как всегда. Ничего нового.
— Ясно… А у тебя что нового?
— Школу поменял. А так все так же.
— Школу поменял? — удивляется.
— Угу.
— Зачем?
— Там лучше учат.
Антон издаёт смешок.
— Всю жизнь проучился в одной школе, а под конец одиннадцатого класса решил перейти в ту, где лучше учат?
— Ага…
Антон трет грязными пальцами глаза.
— Я нашел тебе нового адвоката, — быстро шепчу. — Он сможет тебя вытащить, Тох.
Брат саркастично смеется.
— Ты же прекрасно понимаешь, что от адвокатов толку нет. Пустая трата денег. Нужно искать выходы на прокурора и судью.
Я мысленно посылаю брату сигнал заткнуться. Телефон, через который мы разговариваем, прослушивается. Антон это прекрасно знает, но все равно говорит такие вещи. Ничего не боится.
— Я не виноват, Дим, — продолжает. — Да, я не святой. Но конкретно то, в чем меня обвиняют, я не совершал.
— Я знаю, Антон, я знаю.
Это действительно так. Моего брата крупно подставили бывшие подельники. Попались на угоне машины и свесили все на Антона. А все потому, что они ночью на угнанной тачке заехали за моим братом. Он, дурак, взял и попросился за руль. Видите ли, еще никогда не водил электрокар. Было интересно попробовать. Ну а по дороге в гараж Коршуна их тормознули. Оказалось, кто за рулем, тот и виноват больше всех.
Антон, не долго думая, сдал всю компашку во главе с Коршуном. Теперь идет процесс. Большинство сидит в СИЗО, но Коршун и несколько приближенных к нему смогли получить подписку о невыезде.
— Дело уже в суде, так что адвокат не поможет, — с горечью говорит Антон.
— Поможет. Хотя бы условный срок.
— Я не угонял ту тачку! — взрывается брат. — Конкретно ту, за которую меня судят, я не угонял! Я вообще не угонщик, а механик! Я Коршуновские тачки только тюнинговал!
— Да тише ты, — прошу. — Будешь так психовать, нам больше не дадут свидания.
Антон накрывает лицо ладонью и тяжело дышит. Я тоже уже не знаю, как сдержаться, чтобы не заорать от вселенской несправедливости. Коршун землю роет, чтобы выйти сухим из воды. Получил подписку о невыезде, тварь.
— Вот увидишь, Коршун отделается условным сроком, — Антон будто читает мои мысли. — И отнюдь не потому, что у него хороший адвокат. А я сяду за то, чего не совершал.
— Посмотрим. Новый адвокат придёт к тебе уже на следующей неделе.
Брат скептически хмыкает и машет рукой.
— Чем этот адвокат отличается от всех тех, которых ты нанимал мне раньше?
— Он выиграл три последних уголовных процесса по угону машин.
Антон качает головой, не веря.