Папа переводит разговор на другую тему, а я опускаю задумчивый взгляд в кружку. Под характеристику трудного подростка Соболев, допустим, подходит. Но на выходца из неблагополучной семьи он совсем не похож.
У нас однажды училась девочка из очень бедной неблагополучной семьи. По ней это было видно. Она ходила в школу, как оборванка, не чесаная и не умытая. А однажды она заразила весь класс вшами. У меня тогда были волосы до пояса, а из-за вшей пришлось коротко подстричься. Родители всех моих одноклассников встали на дыбы и пошли к маме с требованием, чтобы девочку исключили, угрожали написать на родительницу жалобы. В общем, не знаю, как, но маме удалось добиться ухода той девочки из нашей школы.
Так вот я это к чему. Соболев в белоснежной и идеально отглаженной рубашке, модных чёрных джинсах и тимберлендах совершенно точно не был похож на подростка из неблагополучной семьи.
После ужина я помогаю маме убрать посуду, поглядывая на экран телефона в ожидании сообщения или звонка от Никиты. Соболев по-прежнему не выходит из головы, что уже конкретно начинает меня бесить.
Почему я столько о нем думаю!?
— Соня, — зовёт меня мама.
— Что? — выдавливаю на губку средство для мытья посуды и принимаюсь мыть сковородку.
— Мне не нравится новенький мальчик, который пришёл в твой класс, и я бы не хотела, чтобы ты с ним близко общалась.
Я так и застываю со сковородочкой в руке. Мамин тон, как всегда, спокойный и мягкий, но нотки стали в голосе заставляют повиноваться.
— Я и не собиралась с ним общаться. У меня есть друзья.
— Ваша учительница по алгебре рассказала мне об инциденте на уроке с участием новенького и Никиты.
Мама замолкает, а я чувствую на себе ее вопросительный взгляд. Она ждет от меня объяснений.
— Ну, Ирина Александровна сказала Соболеву, что он может сесть на любое свободное место в классе… Вот он и сел…
— С тобой.
— Д-да…
Мама закрывает холодильник и подходит ко мне. Нежно проводит ладонью по моим волосам.
— Сонечка, ты же у меня умная девочка и не будешь связываться не пойми с кем?
Внутри все обмирает. Я держу в руках сковородку и чувствую, как дрожат пальцы.
— Конечно, не буду, мам, — отвечаю севшим голосом. — Зачем мне? У меня есть друзья.
— Хорошо, — целует меня в щеку.
Родительница уходит, а я остаюсь домывать сковородку. Но не делаю этого, а тупо пялюсь перед собой в одну точку на белой кухонной плитке, слушая шум воды из крана.
Снова перед глазами новенький. Прогнать бы наваждение, вот только не получается. В голове звучит его «Белоснежка», сказанная немного насмешливо, но кажется, что по-доброму.
Телефон на столе издаёт громкий звук входящего вызова, приводя меня в чувство. На экране горит «Никита».
Глава 6.
Я прихожу навестить своего парня на следующий день. Никита с гипсом на левой руке лежит в индивидуальной палате частной клиники. Он нормально двигается, но слегка прихрамывает.
— Вышел из школы, прошел сто метров по тротуару и поскользнулся, — говорит мне. Это же он сказал и вчера по телефону, когда звонил.
Я не верю ему. Никита улыбается, пытается шутить, но все это попытки отвлечь меня от правды.
— Жаль только, что левую сломал, — сетует.
Никита — левша. Писать правой рукой он не умеет.
— Зачем ты его покрываешь!? — восклицаю.
— Кого? — делает вид, будто не понимает.
— Новенького! Ты же подрался с ним, не отрицай.
Ник морщит лицо.
— Драться с ним из-за того, что он уселся за нашу парту? Да ну, что за бред. Это же всего лишь парта.
Свиридов ничего мне не расскажет, можно даже не пытаться узнать. У него вообще излишне патриархальные замашки. Никита считает, что дело женщины — это следить за своей внешностью, учиться, в свободное время читать книги или смотреть сериалы. А важные вещи — это не женского ума дело, уверен он. Ник занимается футболом, и он ни разу не разрешил мне прийти посмотреть на его игру.
«Ты все равно ничего не поймешь», — говорил.
Как будто я тупая и не знаю правил футбола!
— Понятно, — бормочу обиженно. — Давай, скажи, что это не моего ума дело.
— Сонь, хватит, — резко обрывает. — Я поскользнулся на тротуаре! Это все, что тебе нужно знать.
— Ну да, на большее моих умственных способностей не хватит.
Ник недовольно вздыхает.
— Ладно, поправляйся, я пойду, — поднимаюсь со стула.
В этот момент распахивается дверь палаты и входят наши друзья: Вова, Сережа, Лиля и Уля.
— Здорова, пострадавшим! — громко говорит Вова.
У друзей в руках пакеты с фруктами. Ник тут же веселеет и включается в оживленный разговор. Я решаю не оставаться с ребятами, целую в щеки девочек и ухожу.
В моей ленте в ВК мелькает Соболев, поскольку половина класса добавила его в друзья и налайкала ему фоток. А ночью соцсеть уже выдает мне его в графе «Возможно, вы знакомы».
Я борюсь с соблазном зайти на его страницу. На аватаре Соболев в футболке, оголяющей руки с татуировками, на какой-то крыше смотрит в сторону. Не выдерживаю и все-таки тыкаю на его имя. Сердцебиение предательски учащается. У Соболева не много фотографий. Штук десять максимум. Везде он один. Некоторые фото черно-белые.
Даже на снимках двух- и трехлетней давности новенький выглядит взросло. От него исходят сила и уверенность в себе. А еще самостоятельность. Вот, точно. Наконец-то я нашла подходящее слово, которое отличает его от всех нас. Он кажется слишком самостоятельным по сравнению со всеми остальными в классе. Соболев совершенно точно не маменькин сынок.
Начинаю листать его фотографии по второму кругу, как вдруг происходит страшное: я случайно ставлю ему лайк. В крови происходит резкий выброс адреналина, а я принимаюсь судорожно соображать, что теперь делать. Не придумываю ничего лучше, чем убрать лайк. Надеюсь, новенький не онлайн и не заметит этого.
Он онлайн, отчего мое сердце грохается в пятки. Может, все равно не заметит? Хоть бы не заметил. Но уже через пару десятков секунд мне приходит сообщение:
«Сначала понравился, а потом разонравился?)»
Мне хочется провалиться сквозь землю. Чувствую, как стремительно начинают гореть щеки и уши. Я уже близка к тому, чтобы выбросить телефон в окно и больше никогда не приходить в школу, как Соболев пишет мне второе сообщение:
«Привет, Белоснежка) Я думал о тебе»
Из легких весь воздух вышибает. «Я думал о тебе» пульсирует в висках, разгоняя по телу вибрации. Дрожащим пальцем зачем-то тыкаю на всплывший вверху экрана пуш. Открывается наш диалог, состоящий из двух его сообщений. Дмитрий Соболев онлайн, и я онлайн. Конечно, он видит, что я прочитала сообщения.
«Во-первых, я не Белоснежка. Во-вторых, я поставила тебе лайк случайно. Не обольщайся на счет того, что ты мог мне понравиться»
Когда тебя поймали с поличным, отрицать смысла нет. Да, я зашла на его страницу и смотрела его фотографии. И что?
«Мне приятно, что я занимаю твои мысли и ты решила найти меня в соцсети»
Фыркаю.
«Ты вообще не занимаешь мои мысли. Просто весь класс уже добавил тебя в друзья, поэтому искусственный интеллект ВК выдает мне тебя в ленте»
«Искусственный интеллект знает, что ты обо мне думаешь, вот и выдает)»
Я начинаю злиться. Вот только из-за чего? Из-за того, что новенький угадал? Я ведь действительно думаю о нем постоянно.
Соболев снова набирает сообщение:
«Задай мне любой вопрос, Белоснежка, и я честно тебе отвечу. Это лучше, чем ты будешь додумывать то, чего нет»
Мне бы следовало отправить его в черный список и выключить телефон, но я зачем-то печатаю:
«Почему ты упорно называешь меня Белоснежкой?»
«Потому что тебе подходит»
«Почему ты такой наглый?»
«Хм, интересный вопрос) Думаю, потому что не люблю церемониться и долго ждать. Предпочитаю получать желаемое сразу»