Рис. 35. Вид перекрестка Холопьей и Великой улиц в XIV в. Реконструкция Ц. И. Засурцева и И. В. Маковецкого
Здесь же были найдены два письма от старост. В одном письме староста просит у господина каких-то распоряжений относительно села Пытарева. Вторая грамота (№ 242) содержит более конкретный текст: «Челобитье от Кащея и от половников. У кого кони, те плохи, а у иных нет. Как, господин, жалуешь крестьян? А рожь, господин, велишь мне молотить, как укажешь». Кащей, очевидно, ключник. Половники - крестьяне, работающие в барщинном хозяйстве на определенных условиях. Половники ждут, что вотчинник пришлет им коней.
Все эти грамоты убедительно показывают, что владелец имел свои вотчины, но ни облик усадьбы, ни приведенные здесь грамоты не говорят о зажиточности этого владельца. К концу XV в. усадьба окончательно захирела.
На усадьбе А, раскопанной лишь наполовину, нам трудно говорить об изменениях в планировке, и вообще о застройке ее мы судим по раскопанной стороне. В первой половине XIV в. эта сторона была по-прежнему застроена тесно, но застройка выглядела здесь значительно скромнее, чем в предшествующем периоде. Основной комплекс состоял из трех срубов - два площадью по 4С м2 и один площадью 20 м2. Это были хоромы, где жила семья владельца усадьбы и его слуги.
На расстоянии 2 м от этой линии построек проходила дворовая вымостка, начинавшаяся от мостовой Холопьей и тянувшаяся через весь двор. Ширина этой вымостки 3 м. От вымостки в восточном направлении отходила другая дорожка такой же ширины и мощенная такими же плахами. Она вела к небольшой хозяйственной постройке размером 4,5 X 4,3 м, расположенной вплотную к мостовой Холопьей.
Среди находок этого периода были обычные предметы домашней утвари, деревянная посуда, ножи, пряслица, гребешки. Довольно скромны были женские украшения - исключительно стеклянные бусы и браслеты.
В крайней северной постройке было собрано большое количество горелого зерна (все постройки погибли от пожара). Обращает на себя внимание довольно большое количество деревянных бирок, которые, как мы уже отмечали выше, служили своего рода долговыми расписками. Упоминаем еще одну находку - коса-горбуша. С этой находкой удивительно перекликается берестяная грамота № 53, найденная здесь же. Вот ее текст в подлиннике: «Поклонъ от Петра к Марье. Покосиле есмь пожню и Озерици сено отъяли. Спиши списокъ с куп-ной грамоте, да пришли семо. Куды грамота поведе, дать ми розумно». Здесь могут быть не совсем понятны два слова: семо, что означает сюда, и пожня в новгородской летописи употребляется в смысле покос. Озеричи (или в новгородском произношении озерици) - жители села Озеры или Озерцы. В новгородских писцовых книгах XV - начала XVI в. сел с такими названиями упомянуто более десятка.
Содержание грамоты и весь тон ее замечательны своей простотой, житейским характером. А. В. Арцихов-ский, публикуя эту грамоту, пишет совершенно правильно, что Петра никак нельзя считать феодалом, даже мелким. Он, по мнению А. В. Арциховского, если не крестьянин, то рядовой горожанин. Не возражая по существу против такого определения социальной принадлежности Петра, мы хотели бы сделать небольшое уточнение. По нашему мнению, и в первой половине XIV в., когда здесь жил Петр, усадьба не меняла своего владельца. Следовательно, Петра скорее всего можно рассматривать как доверенное лицо, управляющего этой усадьбой. Об этом, как нам кажется, красноречиво говорят и многочисленные бирки. Интересно отметить, что Марья, очевидно жена Петра, тоже была грамотна. Грамота написана четким красивым почерком человека, привычного к письму.
Во второй половине XIV в. и картина застройки, и комплекс находок мало чем отличались от только что описанного. Характер усадьбы оставался, по-видимому, таким, как и при Петре.
Несколько берестяных грамот этого слоя представляли собой запись о мехах. В них упоминаются, видимо, некоторые районы новгородской земли, населенные карелами и, может быть, эстонцами. Вторая грамота (№ 50) была документом сельскохозяйственной отчетности.
Очень интересна третья грамота (№ 4), у которой, к сожалению, была оторвана правая сторона, и поэтому чтение ее затруднительно. Приведем ее начало: «От Никиты ко Церту (т. е. к черту. - П. 3.). Что есмь… ру-цил у Петра на Городище… Юрги (т. е. Юрий, - П. 3.) был, выдал со двора…». И заканчивалась она словами: «взмисапозе», т. е. возьми сапоги. Адресат очень странный. Но, конечно, черт в данном случае - прозвище управляющего имениями феодала. Прозвище для такого лица вполне подходящее. Кто такие Микита, Юрий и Петр, упоминаемые в грамоте, определить трудно. Интересно упоминание Рюрикова Городища (здесь оно названо просто Городище).