Новгородская феодальная вотчина

6.
Таким образом, Александр Самсонов был жителем Козмодемьянской улицы Неревского конца, т. е. наследником не только земель в Никольском Будковском погосте, но и городских владений того комплекса, где найдена берестяная грамота Ксенофонта.
Александр Самсонович как новгородский посадник упомянут летописями под 1472 г., когда он сопровождал в Москву избранного в архиепископы Феофила, под 1475 г., когда он участвовал во встрече Ивана III во время «мирного похода», и под 1476 г., когда он давал пир в честь великого князя 7. Замечу, что культурные напластования столь позднего времени на Неревском раскопе не сохранились.
Редкое для Новгорода отчество облегчает поиски отца Александра Самсоновича. Под 1417 г. Новгородская I летопись сообщает следующее: «…с Вятки, из князя великого отчине, княжь боярин Юрьев Глеб Семенович с новгородчкыми беглице с Семеоном Жадовьскым и с Михаилою с Росхохиным, и с устюжаны, и с вятцаны изъехаша в насадех без вести в Заволочьскую землю и повоеваша волость Борок Ивановых детей Васильевича, и Емцю и Колмогоры взем и пожгли, и бояр новгородч-кых изымаша: Юрья Ивановича и брата его Самсона. Иван Федорович и брат его Офонос, Гаврила Кирило-вич, Исак Ондреевич, сугнав их под Моржом на острове, братью свою Самсона и Юрья отъяша и полон весь и с животы, а их отпустиша. А Василии Юрьевич, сын по-садниць, Самсон Иванович, Гаврила Кюрилович, брат его Григореи с заволочаны идоша за разбоиникы в погоню и пограбиша Устьюг» 8. В 1434 г. Самсон Иванович был посадником 9. Занимал он этот пост и в 1448 г., когда принял участие в заключении Наровского мира 10.
Цитированный летописный рассказ 1417 г. называет имя отца Самсона Ивановича — новгородского боярина Ивана Васильевича, который около 1421 г. был избран в посадники и.
Прямых сведений о происхождении Ивана Васильевича не имеется 12. Однако, если уже изложенные сопоставления справедливы, к проблеме его предков возможно подойти иным путем. В 1958 г. на усадьбе «И», т. е. в усадебном комплексе Мишиничей, была найдена берестяная грамота № 352 — фрагмент крестьянского письма, адресованного «…андровичю сnote 4ну посадничю»13. Грамота обнаружена в слое 4-го яруса (1422–1429 гг.) и может быть связана с сыном одного из двух существовавших в Новгороде в близкое время посадников — Александра Фоминича (умершего в 1421 г.) 14 или Александра Игнатьевича, который до 1416 г. был тысяцким, а в 1416 г. или годом позже избран на посадничество15. Но принадлежность Александра Фоминича к Прусской улице, т. е. к другому району Новгорода, несомненна, тогда как место жительства Александра Игнатьевича остается неизвестным. В 1962 г. я высказал предположение о том, что он мог быть скорее всего жителем Неревского конца 16. Это предположение подтверждается находкой не только грамоты № 352, адресованной его остающемуся нам не известным по имени сыну, но и другой берестяной грамоты, адресованной ему самому. Имею в виду грамоту № 314, которая была найдена на усадьбе «И» в 1957 г. в слое 7—8-го ярусов (1369–1396 гг.): «note 5ло-бетье от Олоферья къ Олексnote 6ндру. Велелъ есе его съгнате… чюлъ есмь от людьи, Мекефорко хъцьтъ оу тьбе прошатеся на Лунену. А на Лунене человекъ добръ. А ссбродну … не име» 17. Замечу, что в Передольском погосте на Луге рядом с бывшей деревней Александра Сам-соновича Новое писцовая книга отмечает деревню Лу-нец18.
Я подробно остановился на материалах, связанных с Александром Игнатьевичем, потому, что у него был родной брат Василий. Оба брата известны по сохранившимся свинцовым печатям, на которых они титулованы новгородскими тысяцкими1Э, а имя Василия Игнатьевича фигурирует и в известных летописных списках тысяцких20. В 1411 г. Василий Игнатьевич вместе с неким
Андреем Ивановичем (оба они в документе называются «добрыми людьми») принимал посредническое участие в ликвидации тяжбы между юрьевским купцом Гансом Вреде и новгородцем Иваном Кочериным 21.
Предположив, что именно Василий Игнатьевич был отцом Ивана Васильевича и дедом Самсона Ивановича, мы получим подтверждение в берестяной грамоте № 135, найденной при случайных обстоятельствах еще в 1954 г. Эта грамота была обнаружена при наблюдениях над работами по благоустройству улицы Горького (б. Садовая) в выбросе из траншеи городских коммуникаций. Место находки отстоит от южного края раскопа 1954 г. на 60 м, а от Великой улицы — на 40 м к западу, что соответствует соседнему с усадьбой «И» и расположенному к югу от нее двору, который своей восточной границей выходил на Великую улицу, а южной — на Разва-жу. Грамота № 135, датируемая по палеографическим признакам рубежом XIV–XV вв., содержит следующий текст: «Целобетье от Иева къ Василью Игнатьву. Цо еси посла детину да седла да выжля, по тому опознав да отадеели, а цо было живота твоего и моего, то все взяли, а самого смертью казнили. А нонеце, осподин, пецалесь детьме моими»22.
Имя отца Александра и Василия Игнатьевичей — Игната, по-видимому, также проявляется в берестяных грамотах Неревского раскопа. Имею в виду грамоту № 363, найденную в слое конца XIV в. на усадьбе «И», — письмо Семена к невестке, кончающееся словами: «А цто рубль дать Игнату, и ты дай» 23.
Однако интересующий нас Игнат известен летописцу и в гораздо более раннее время, когда был еще мальчиком. Под 1342 г. в рассказе о сильнейшем политическом столкновении в Новгороде содержится упоминание Игната, бывшего, как выясняется, сыном Матфея Коски.
Личность этого Матфея оказывается для нас наиболее интересной. Матфей Коска возникает на страницах летописи впервые под 1332 г.: «в том же лете отъяша посадничьство у Захарьи и даша Матфею Коске» 24–25. Летописный рассказ устанавливает его связь с Онцифо-ром Лукиничем. Уже упомянутое политическое столкновение этого года произошло после гибели в Заволочье Луки Варфоломеевича, виновниками которой Онцифор объявил посадника Федора и Ондрешку — «те заслаша моего отца убити». «И Онцифор с Матфеем созвони веце у святей Софеи, а Федор и Ондрешко другое созвониша на Ярославля дворе. И после Онцифор с Матфеем владыку на веце и, не дождавше владыце с того веца, и удариша на Ярослаль двор, и яша ту Матфея Коску и сына его Игната, и всадиша в церковь, а Онцифор убежа с своими пособникы; то же бысть в утре, а по обеде доспеша всь город, сия страна собе, а сиа собе; и владыка Василии с наместником Борисом доконцаша мир межи ими» 26.
Активное участие Матфея Коски в демарше Онцифора Лукинича становится особенно понятным, если учесть, что летописные списки посадников именуют Коску Матфеем Варфоломеевичем27. С этим полным именем он фи-гурирует в самом летописном рассказе еще дважды: когда в 1340 г. руководил взятием Торжка во время раз-мирья с Семеном Гордым и когда в 1345 г. снова был избран в посадники после свержения Остафьи Дворя-нинца 28. Его отчество указывает на то, что он был сыном Варфоломея Юрьевича, а единство действий с Онцифо-ром Лукиничем естественно, так как убитый в Заволочье Лука Варфоломеевич оказывается его родным братом. Отрицая в работе 1962 г. это родство, я ссылался на отсутствие в летописи прямых указаний29. Ошибочность такого подхода теперь очевидна.
Не исключено, что именно Матфею Коске адресована берестяная грамота № 5 из находок 1951 г., обнаруженная на усадьбе «Б» в слое 8—9-го ярусов (1340–1382 гг.): «note 7но note 8 Давыnote 9 Есифа к Матфею. Постои за нашего сироту. Молви дворянину Павлу Петрову брату дать грамоте. Не дасть на него» 30.
Игнат был не единственным сыном Матфея Коски. Летописный список посадников содержит следующий текст: «Матфеи Валфромеевич, сын его Микита»31. О получении посадничества Микитой Матфеевичем летопись сообщает под 1360 г., в дальнейшем уже не упоминая его32. Между тем дети Микиты оказываются тесно связанными с Козмодемьянской улицей. Имя Дмитрия Ми-китинича фигурирует в приписке 1400 г. к новгородскому Прологу среди имен «боголюбивых бояр» «улици Коз-модемьяне» (Пролог был уличанским вкладом в Козмо-демьянскую церковь) 33. На усадьбе «К» в слое 3-го яруса (1429–1446 гг.) в 1955 г. была найдена костяная прикладная печать Василия Микитинича, т. е. предмет, находившийся в его личном пользовании34. Как посадник
Василий Микигинич известен в документах 1420–1423 гг.35
Как мы уже знаем, у Варфоломея Юрьевича, кроме Луки и Матфея, был еще сын Иван, о существовании которого стало известно из владельческой надписи на деревянной богато орнаментированной ложке, найденной в 1961 г. на усадьбе «Д» в слоях начала XIV в. Следует отметить изящество, с которым Варфоломей называл своих сыновей. Все они носят имена евангелистов: Матфей, Лука, Иоанн. Не было ли у него еще и Марка? В очередности евангельских книг Марк был вторым. Какой-то Марк — явный землевладелец — упоминается в найденных на усадьбе «Б» в слоях 1299–1340 гг. берестяных грамотах № 140 и 142 36. Он жил на одной улице с владельцем усадьбы «Б» Давыдом, поскольку в свидетели его денежного расчета с Давыдом грамота № 140 призывает «уличан»37.
Изложенные материалы дают возможность составить генеалогическую таблицу (схема 3).
схема 3
Юрий Мишинич
I
Варфоломей
II II
Юрий Самсон Андреян Никита
I I? I?
Александр Орина Орина
Как видим, обе ветви семьи восходят к общему предку и наследуют разные части одной и той же городской боярской вотчины. Можно заметить также, что отдельные усадьбы этой вотчины время от времени перераспределяются в кругу боярского рода. В частности, на усадьбе «И» к 8—9-му ярусам тяготеют берестяные грамоты, адресованные Онцифору, Юрию и Максиму, к 6— 8-му ярусам — грамоты, связанные с Александровичем,