Александром и Василием Игнатьевичами и самим Игнатом, а к 3—6-му ярусам — грамоты, адресованные сыну Юрия Онцифоровича и его внукам. Это обстоятельство лишний раз говорит о сохраняющемся единстве родового боярского землевладения в городе.
В схеме 3 нет имени Ксенофонта. Его письмо направлено Афанасию, т. е. — теперь это можно утверждать — почти наверняка Афанасию Онцифоровичу, и адресат в нем назван «братом» Ксенофонта. Это позволяет предположить, что Ксенофонт мог быть троюродным братом Афанасия и родным братом Василия и Александра Игнатьевичей, но купленные им владения из-за отсутствия прямых наследников в какой-то момент перешли в руки Василия Игнатьевича, от которого и наследовались следующими поколениями его семьи.
Имя Ксенофонта было встречено еще в одной берестяной грамоте, найденной на усадьбе «И» в слоях несколько более раннего времени, нежели грамота № 178. В документе № 368, сохранившемся фрагментарно и обнаруженном в 9-м ярусе (1340–1369 гг.), содержится следующий текст: «Се благослови, попе Максиме… село, а земля тому селоу по зарубъ Синофо…»38 В грамоте № 264 с усадьбы «И», происходящей из слоев 7—8-го ярусов (1369–1396 гг.), упомянут, кроме того, «Федор Синофонтов» зэ.
Если к югу от участка Онцифоровичей располагались усадьбы Мишиничей — Матфеевичей, то к западу от усадеб «Д» и «И» продолжались владения Онцифоровичей. Тихвинский раскоп, заложенный в 1969 г. в 55 м к западу от Неревского раскопа и в непосредственной близости к построенной Лукьяном Онцифоровичем церкви Спаса на Разваже, дал в слоях последней четверти XIV в. берестяную грамоту № 446 — крестьянское письмо, адресованное «осподину Юрью»40, а в напластованиях первой половины XIV в. костяную двустороннюю иконку с изображением святых Власия и Георгия, предположительно принадлежавшую Варфоломею Юрьевичу41.
Нуждается в рассмотрении еще одна линия родственных и соседских связей Мишиничей — Онцифоровичей и Мишиничей — Матфеевичей. Под 1477 г. Новгородская IV летопись сообщает: «септября 21 бысть пожар: от Розважи улици погоре и до Борковы улицы побережье все и до Великои улицы, и Марфы посадницы двор»42. В районе этого пожара расположены начинающиеся от
Расположение на Неревском раскопе берестяных грамот и других предметов, связанных с Мишиничами:
1 — берестяные грамоты Варфоломея, Луки, Онцифора и потомков последнего;
2 — берестяные грамоты Матфея и его потомков; 3 — печать Максима Онцифоровича; 4—печать Василия Никитича; 5—ложка Ивана Варфоломеевича; 6 — каменные палаты Юрия Онцифоровича.
Волхова и пересекающие Великую (в очередности с юга на север) Разважа, Козмодемьянская, Холопья и Борко-ва улицы. Все пространство Неревского раскопа к востоку от Великой находилось в зоне этого пожара, а двор Марфы, следовательно, надо искать в непосредственной близости к восточной границе раскопа, за его пределами. Не принадлежала ли семья Марфы к тому же родственному боярскому кругу потомков Варфоломея Юрьевича?
Знаменитая Марфа была женой (а к 1477 г. вдовой) посадника Исака Андреевича Борецкого. Впервые Исак Андреевич назван в летописи под 1417 г.", а затем в рассказе 1428 г. об осаде Порхова Витовтом: «Повеле же Витофт приступати к граду, посадници же вышедше из града, Григореи Курилович Посахно и Р1сакеи Борецкои-, и иже с ними прочии, начата бити челом; а в то время из Новагорода приде архиепископ Емелиан, нареченыи от Фотиа Евфимии, а с ним посадници и тысяцкие, и добиша челом Витофту»44. Имя Исака Андреевича как степенного посадника фигурирует в договорной грамоте Великого Новгорода с немецким купечеством, составленной в начале 1439 г.45 Посадничью степень он занимал и в 1453 г., когда с этим титулом упоминается в Ермолинской летописи46. В последний раз Исак Андреевич Борецкий фигурирует в документе 1456–1458 гг.47
Год смерти Исака Андреевича не известен. Казалось бы, для примерного определения даты его кончины полезной может быть данная Марфы Исаковой Соловецкому монастырю, в которой имеется условие: «А помина-ти им мужа моего Исака, и родителей моих, да и детей моих. А ставити им обед на Дмитреев день» 48. Эту грамоту датируют 1459–1469 гг. по упоминанию соловецкого игумена Ионы. Однако указанная дата противоречива.
Нарративные источники не знают точных дат игуменства Ионы, если не считать анахронистического сообщения «Жития Зосимы и Савватия» и «Соловецкого летописца» о том, что первые общежительные игумены Павел, Феодосий и Иона были присланы на Соловки архиепископом новгородским Ионой (1459–1470 гг.) 4Э. Здесь даже порядок игуменов неверен, поскольку деятельность Феодосия документально засвидетельствована жалованной грамотой 1479 г.50 Сама синхронность соловецкого игумена Ионы и архиепископа Ионы не вызывает сомнений: сохранилась подлинная жалованная грамота Великого Новгорода Соловецкому монастырю, выданная в период владычества Ионы по челобитью игумена Ионы 51. Дата начала архиепископства Ионы и принимается для условного обозначения игуменства Ионы, хотя соловецким настоятелем Иона мог стать и раньше, и позже 1459 г.
Что касается условной конечной даты этого игуменства, то она опирается на другую данную Марфы Исаковой, адресованную игумену Зосиме и обозначенную в самом своем тексте 6978 (1469–1470) г.
Расположение на Неревском раскопе берестяных грамот и других предметов, связанных с Мишиничами:
1 — берестяные грамоты Варфоломея, Луки, Онцифора и потомков последнего;
2 — берестяные грамоты Матфея и его потомков; 3 — печать Максима Онцифоровича; 4—печать Василия Никитича; 5—ложка Ивана Варфоломеевича; 6 — каменные палаты Юрия Онцифоровича.
Волхова и пересекающие Великую (в очередности с юга на север) Разважа, Козмодемьянская, Холопья и Борко-ва улицы. Все пространство Неревского раскопа к востоку от Великой находилось в зоне этого пожара, а двор Марфы, следовательно, надо искать в непосредственной близости к восточной границе раскопа, за его пределами. Не принадлежала ли семья Марфы к тому же родственному боярскому кругу потомков Варфоломея Юрьевича?
Знаменитая Марфа была женой (а к 1477 г. вдовой) посадника Исака Андреевича Борецкого. Впервые Исак Андреевич назван в летописи под 1417 г.", а затем в рассказе 1428 г. об осаде Порхова Витовтом: «Повеле же Витофт приступати к граду, посадници же вышедше из града, Григореи Курилович Посахно и Р1сакеи Борецкои-, и иже с ними прочии, начата бити челом; а в то время из Новагорода приде архиепископ Емелиан, нареченыи от Фотиа Евфимии, а с ним посадници и тысяцкие, и добиша челом Витофту»44. Имя Исака Андреевича как степенного посадника фигурирует в договорной грамоте Великого Новгорода с немецким купечеством, составленной в начале 1439 г.45 Посадничью степень он занимал и в 1453 г., когда с этим титулом упоминается в Ермолинской летописи46. В последний раз Исак Андреевич Борецкий фигурирует в документе 1456–1458 гг.47
Год смерти Исака Андреевича не известен. Казалось бы, для примерного определения даты его кончины полезной может быть данная Марфы Исаковой Соловецкому монастырю, в которой имеется условие: «А помина-ти им мужа моего Исака, и родителей моих, да и детей моих. А ставити им обед на Дмитреев день» 48. Эту грамоту датируют 1459–1469 гг. по упоминанию соловецкого игумена Ионы. Однако указанная дата противоречива.
Нарративные источники не знают точных дат игуменства Ионы, если не считать анахронистического сообщения «Жития Зосимы и Савватия» и «Соловецкого летописца» о том, что первые общежительные игумены Павел, Феодосий и Иона были присланы на Соловки архиепископом новгородским Ионой (1459–1470 гг.) 4Э. Здесь даже порядок игуменов неверен, поскольку деятельность Феодосия документально засвидетельствована жалованной грамотой 1479 г.50 Сама синхронность соловецкого игумена Ионы и архиепископа Ионы не вызывает сомнений: сохранилась подлинная жалованная грамота Великого Новгорода Соловецкому монастырю, выданная в период владычества Ионы по челобитью игумена Ионы 51. Дата начала архиепископства Ионы и принимается для условного обозначения игуменства Ионы, хотя соловецким настоятелем Иона мог стать и раньше, и позже 1459 г.
Что касается условной конечной даты этого игуменства, то она опирается на другую данную Марфы Исаковой, адресованную игумену Зосиме и обозначенную в самом своем тексте 6978 (1469–1470) г.