Отмеченные хронологические совпадения были подтверждены Арциховским характеристикой адресатов этих грамот. Адресаты были богатыми феодалами; к ним обращаются, употребляя термин «господин»; в двух грамотах (№ 98, 358) Онцифор назван посадником, еще раз слово «посадник» встречено в грамоте, не сохранившей имени адресата (№ 339), но относящейся к тому же комплексу.
К этим аргументам добавляется и еще один — топографический. Летописный рассказ 1342 г. сообщает о том, что Варфоломей Юрьевич был погребен в «отне гробе», т. е. в гробу его отца — Юрия Мишинича, а Академический список Новгородской I летописи младшего извода уточняет местонахождение этой могилы: «у святых 40». Церковь Сорока мучеников, возле которой в 1219 г. собиралось вече Неревского конца12, ныне не сохранившаяся, находилась в ближайшем соседстве с местом раскопок на Неревском конце; она отстояла от исследованного перекрестка Великой и Козмодемьянской улиц на каких-нибудь 100 м 13 „
Более точное указание на место жительства другого члена семьи Мишиничей — Ондифоровичей содержится в приписке 1400 г. к новгородскому Прологу из Синодального собрания: «В лето 6908 индикта 9 лета написаны быша книгы сия глаголемый пролог ко святома чюдо-творцема и безмездникома Козмы и Дамьяну на Куз-модемьяну улидю при князи великом Васильи Дмитриевиче, при архиепископе новгородьсгемь владыце Иване, а повелениемь рабов божиих боголюбивых бояр Юрья Он-сифоровича, Дмитрия Мчкитинича, Василья Кузминича, Ивана Даниловича и всих бояр и всей улиди Кузмодемья-не» 14. Приписка 1400 г. говорит о том, что Юрий Онцифо-рович жил на Козмодемьянской улице Неревского конца, т. е. именно на том участке Новгорода, который подвергся раскопкам в 1951–1962 гг. Наконец, здесь же находится и церковь Спаса на Разваже, строителем которой Новгородская II летопись называет Лукьяна Онцифоро-вича 15.
Местоположение посадничьей усадьбы устанавливается с предельной точностью. Во-первых, из 16 грамот с именами известных по летописи членов семьи Мишиничей— Ондифоровичей 13 найдены в границах усадьбы, получившей условное литерное обозначение «Д» и занимавшей часть квартала, который примыкал к перекрестку Великой и Козмодемьянской улиц с северо-запада. Лишь 3 грамоты (№ Э54 — Онцифора и № 362, 370 — Юрия) обнаружены на территории соседней усадьбы «И», находившейся к югу от усадьбы «Д», по другую сторону Козмодемьянской улицы. Во-вторых, именно на усадьбе «Д» раскопками 1953 г. были вскрыты остатки каменной постройки 5-го яруса (1409–1422 гг.), определенной как боярский терем.
Бесспорность атрибуции 16 грамот с достоверными именами Мишиничей — Ондифоровичей позволила Арци-ховскому отнести к той же семье еще нескольких авторов и адресатов, имена которых известны летописцу, но без указания их связи с Онцифоровичами. Среди таких грамот наиболее заметную группу составляют восемь берестяных писем, адресованных «господину Михаилу Юрьевичу» (№ 157, 297, 300, 301, 306, 308, 311, 313). Все эти грамоты найдены на территории одной усадьбы («И») в слоях 3—6-го ярусов (1396–1446 гг.). Предположение, что Михаил Юрьевич был сыном Юрия Онцифоровича, подтвердилось в 1958 г. находкой берестяной грамоты № 301, в которой Михаил Юрьевич назван «сыном посадничьим». Ардиховский обращал также внимание на факт церковного строительства Михаилом Юрьевичем в Кол-мове, т. е. в монастыре, территориально примыкающем к Неревскому концу16. Однако некоторые сомнения в такой идентификации порождает принадлежность всех грамот Михаила Юрьевича не к усадьбе «Д», где обнаружено большинство грамот Мишиничей — Онцифорови-чей, а к усадьбе «И».
Не мог ли Михаил Юрьевич быть сыном другого одноименного посадника Юрия? Списки новгородских посадников знают двух современников Юрия Онцифоровича с таким именем. Юрий Дмитриевич упоминается в летописи как посадник в 1397–1409 гг.; он умер в 1410 г. Юрий Иванович известен летописцу между 1350 и 1380 гг.17
Юрий Дмитриевич, однако, известен как инициатор постройки церкви в Аркаже монастыре18 и посадник, представительствовавший от Загородского конца 19. Очевидно, что предположение о его родстве с Михаилом Юрьевичем должно быть отброшено, коль скоро он не имеет отношения к Неревскому концу. Что касается Юрия Ивановича, то он, напротив, тесно связан с Нерев-ским концом, как это может показаться из сообщения Новгородской III летописи под 1350 г.: «Того же году поставил две церкви каменныя Юрьи посадник, Козму и Дамиана на Холопьи улицы и святаго Иоанна Златоус-таго в каменном городе Детинце в Околотке»20. Таким образом, основания для поисков дополнительных аргументов в пользу родства Михаила Юрьевича с Юрием Онци-форовичем (а не с Юрием Ивановичем) имеются.
С поставленным здесь вопросом тесно связана проблема атрибуции грамот, называющих имена Михайловой жены Настасьи, Андреяна Михайловича и Микиты Михайловича. Все три имени соединены в одной грамоте (№ 307); кроме того, имеется берестяное письмо Андреяна Михайловича (№ 303). Обе грамоты найдены на усадьбе «И» в слое 3—4-го ярусов (1422–1446 гг.) и истолкованы Арциховским как принадлежащие жене и детям Михаила Юрьевича. Аргументация основана на факте совместных находок этих грамот с грамотами Михаила Юрьевича в границах одной усадьбы и на хронологическом соответствии грамот № 303 и 307 возможному периоду деятельности сыновей Михаила Юрьевича.
Поскольку речь идет о лицах, как будто вовсе не известных в других письменных источниках, обоснование родства Михаила Юрьевича с Юрием Онцифоровичем нуждается в дополнительных аргументах.
Можно подвергнуть сомнению принадлежность к комплексу грамот посадничьей семьи Мишиничей — Он-цифоровичей берестяных писем, полученных Максимом. Всего таких грамот отмечено Арциховским пять (№ 91, 271, 272, 279, 370). Они найдены в слоях 8-го яруса (1369–1382 гг.), которые хронологически соответствуют летописному упоминанию боярина Максима Онцифо-ровича, члена новгородского посольства к митрополиту в 1376 г. В основу аргументации, следовательно, положены факт обнаружения в одном слое грамот Максима и Юрия и догадка о том, что летописный Максим Онцифо-рович был братом Юрия Онцифоровича. Правильность этой догадки блестяще подтвердилась находкой грамоты № 370, адресованной крестьянами-«сиротами» одновременно «к Юрию и к Максиму», однако общий вывод о принадлежности Максиму Онцифоровичу всех грамот с именем Максима представляется не до конца обоснованным, так как определившая такой вывод грамота № 370 обнаружена на усадьбе «И», а все остальные четыре грамоты, полученные Максимом, — на усадьбе «Е», по другую сторону перекрестка Великой и Козмодемьянской улиц.
Существование еще одного члена семьи Мишиничей позволила установить находка деревянной ложки. На этой ложке, обнаруженной в 1961 г. на усадьбе «Д» в слое 11-го яруса (1299–1313 гг.), вырезана надпись: «Еванова Олъфоромеевица»21. Место и стратиграфическая дата находки не позволяют сомневаться в том, что этот предмет принадлежал не известному в других источниках брату Луки Варфоломеевича — Ивану.
Таков круг памятников, более или менее прочно связанных с семьей Мишиничей — Онцифоровичей. Такими представляются мне сильные и слабые стороны признанного в литературе объединения перечисленных грамот в единый комплекс документов посадничьей семьи.
2. Строительство в Колмове и потомки Юрия Онцифоровича
Ряд сведений, подтверждающих правильность отнесения к семье Онцифоровичей всех тех лиц, которых Ар-циховский признал потомками Юрия Онцифоровича, может быть извлечен из комплекса источников по истории Колмова монастыря, примыкающего к Неревскому концу. Связь этого монастыря с семьей Мишиничей — Онцифоровичей четко обозначена в одном интересном документе, который более ста лет известен историкам в кратком переложении, а затем был обнаружен В. И. Корец-ким в фонде Поместного приказа и издан в 1969 г. Речь идет о духовной грамоте Орины, текст которой ниже воспроизводится: