Новгородские былины

Розлетелси бы дуб да на три жеребья;
210 Он схватил бы то жеребей с кокорою,
Он бежал бы тогда да на круту гору,
Он махнул старика Перегри́мища,
Как из той бы из силы богатырской,
Разломил колокол да на три жеребья,
215 Он бы сорвал же голову с могущих плеч.
А ищэ у старика язык воротитсэ:
— Уж ты ой еси, Василей сын Буслаевич!
Ай не будёт тебе да поединщика.
А тогды шел бы Васенька во Нов-город,
220 Прибежал-то Василей в славной Нов-город,
А дружины-то стало да мало можится,
Ищэ все их бы головы проломаны,
Кушаками их головы все поверчены,
Говорит-то Василей сын Буслаевич:
225 — Уж вы ой, моя дружинушка хоробрая!
Вы отдальтесь-ко прочь да во чисто полё,
Уж вы дайте-ко мне-как розгулятисе,
С новгородцами мне-как поотведаться,
Поотведаться нонь, да поправитьсе.
230 Отшану́ла вся дружинушка хоробрая,
Он бы взял-то бы кру́то свой черленой вяз,
Он бы стал вязом Васька помахивать,
Как не хто-то не можот биться-ратиться;
Ай летал он по силы, силы армии,
235 Кабы бегат Василей как бы лютой зверь;
Ай увидели во городе как стрась таку,
Они думали бы думу промежду собой:
— Не стоять видно с удалым добрым молодцом.
Посылали они теперь скора посла,
240 Ко его-то бы матушки родимоёй,
Уняла чтобы своего чада милого.
Кабы скоро-де послы тогды поехали,
Приезжали они тогды к Омельфе Тимофеевны,
Кабы просят они тогда нижающо,
245 Как нижающо просят, со покорностью,
Уняла чтобы своего чада милого,
Ай бы милого бы сына, всё любимого;
Отвечат-то им она да таково слово:
— Уж вы ой, нонь еси да люди добрыя!
250 Уж вы что надо мной да посмехаитесь?
У мня спит-то бы чадо, не пробудитсе,
В крепких-то железах, во тяжелыих.
— Уж ты ой еси, Омельфа Тимофеевна!
Ты подлегчи, сходи да в гриню светлую.
255 Ай пошла бы она да в гриню светлую,
Его нету во грине, не случилосе,
Ай во грине лежит всё приломано,
Ай назад бы тогды да поворот даёт,
От стражей, караульщиков она спрашивает:
260 — Ай куды у мне ушел да любимой сын?
От стражей-то тогда да отчету нет,
А слезами-то стражи да уливаютсе,
А не хто-то бы не смет да слово вымолвить;
Ай пошла тогда Омельфа Тимофеевна,
265 Как пошла-то в свои да новы комнаты,
Призывала своих да добрых молодцов,
Ищэ тех бы нонь слуг да придворныих,
Приказала запречь тогда добра коня,
Ищэ в ту бы корету золочёную,
270 Ай проведать своего чада милого,
Ай любимого бы сына одинакого;
А на этой слуги не отслышились,
Запрегали бы в карету золоченую,
Повезли-то е да в славной Нов-город,
275 Привозили-то её да в славной Нов-город,
Как на то бы побоищо великое,
Как на то бы кроволитьё непомерное,
Как крычит она, зычит да громким голосом:
— Уж ты ой есь, ты мой ясён сокол!
280 Уж ти ой еси, моё ты чадо милоё!
Ай любимоё дитя ты одинокоё!
Умири ты свое да ретиво сэрцо,
Опусти ты свои да руки белыя.
А крычит вся дружинушка хоробрая,
285 Как ревут все, зычат за громким голосом,
Не чому-то бы Василей тут не бардуёт;
Побежала она к ему добру молодцу,
Захватилася ему да за праву ногу,
Волочилась бы она да по чисту полю,
290 Как крычит-то, зычит дружинушка хоробрая:
— Уж ты ой есь, удалой доброй молодец!
Умири свое серцо богатырское,
Опусти ты свои да руки белыя.
Говорит-то Василей сын Буслаевич:
295 — Ищэ што это да онуча привязалося?
Говорит-то дружина всё хоробрая:
— Привязалася-то к те родна матушка.
Как тогды-то бы удалой доброй молодец,
Опустил свои да руки белыя,
300 А поставил-то бы он своей черленой вяз,
Как во славну во матушку сыру землю.
А на то бы мужики были догадливы,
Да таскали тогды золото со всех сторон,
А осыпали бы вяз-от золотой казной,
305 Нонь не видно стало палицы боёвой;
Покорился-то весь да славный Нов-город;
Выдавали, отдавали золоты ключи.