Новгородские былины

И брал-то чару одной рукой,
Выпил эту чару за единый дух.
Как выскочит Василий со новых сеней,
Хватал-то Василий черленый вяз,
85 Как ударил Костю-то по горбу:
Стоит-то Костя — не крянется,
На буйной головы кудри не ворохнутся.[2]
— Ай же ты, Костя Новоторжанин!
Будь моя дружина хоробрая,
90 Поди в мои палаты белокаменны.
Мало тот идет, мало ново́й идет,
Идет-то Потанюшка Хроменький
Ко Василью на широкий двор,
Ко той ко чары зелена вина.
95 Брал тое чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
Как выскочит Василий со новых сеней,
Хватал-то Василий черленый вяз,
Ударит Потанюшку по хромым ногам:
100 Стоит Потанюшка — не крянется,
На буйной головы кудри не ворохнутся.
— Ай же, Потанюшка Хроменький!
Будь моя дружина хоробра,
Поди в мои палаты белокаменны.
105 Мало тот идет, мало новой идет,
Идет-то Хомушка Горбатенький
Ко той ко чары зелена вина,
Брал-то чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
110 Того и бить не шел со новых сеней:
— Ступай-ка в палаты белокаменны
Пить нам напитки сладкие,
Ества-то есть сахарния,
А бояться нам в Нове-граде некого!
115 И прибрал Василий три дружины в Нове-граде,
И завелся у князя Новогородского почестен пир
На многих князей, на бояр,
На сильных могучих богатырей,
А молодца Василья не почествовали.
120 Говорит матери таковы слова:
— Ай же ты, государыня матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна!
Я пойду к князьям на почестен пир.
Возговорит Авдотья Васильевна:
125 — Ай же ты, мое чадо милое,
Милое чадо рожоное!
Званому гостю место есть,
А незваному гостю места нет.
Он, Василий, матери не слушался,
130 И взял свою дружину хоробрую
И пошел к князю на почестен пир.
У ворот не спрашивал приворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
Прямо шел во гридню столовую.
135 Он левой ногой во гридню столовую,
А правой ногой за дубовый стол,
За дубовый стол, в большой угол,[3]
И тронулся на лавочку к пестно́-углу,
И попехнул Василий правой рукой,
140 Правой рукой и правой ногой:
Все стали гости в пестно-углу;
И тронулся на лавочку к верно́-углу,
И попехнул левой рукой, левой ногой:
Все стали гости на новых сенях.
145 Другие гости перепалися,
От страху по домам разбежалися.
И зашел Василий за дубовый стол
Со своей дружиною хороброю.
Опять все на пир собиралися,
150 Все на пиру наедалися,
Все на почестном напивалися
И все на пиру порасхвастались.
Возговорил Костя Новоторжанин:[4]
— А нечем мне-ка, Косте, похвастати:
155 Я остался от батюшки малешенек,
Малешенек остался и зеленешенек.
Разве тым, мне Косте, похвастати:
Ударить с вами о велик заклад
О буйной головы на весь на Новгород,
160 Окроме трех мона́стырей —
Спаса Преображения,
Матушки Пресвятой Богородицы,
Да еще монастыря Смоленского.
Ударили они о велик заклад,
165 И записи написали,
И руки приложили,
И головы приклонили:
— Идти Василью с утра через Волхов мост;
Хоть свалят Василья до мосту,
170 Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйна голова;
Хоть свалят Василья у моста,
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйна голова;
175 Хоть свалят Василья посеред моста,
Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйна голова.
А уж как пройдет третью за́ставу,
Тожно больше делать нечего.
180 И пошел Василий со пира домой,
Не весел идет домой, не радошен,
И встречает его желанная матушка,
Честна вдова Авдотья Васильевна:
— Ай же ты, мое чадо милое,
185 Милое чадо рожоное!
Что идешь не весел, не радошен?
Говорит Васильюшка Буславьевич:
— Я ударил с мужикамы о велик заклад —
Идти с утра на Волхов мост:
190 Хоть свалят меня до моста,
Хоть свалят меня у моста,
Хоть свалят мене посеред моста,
Вести меня на казень на смертную,
Отрубить мне буйна голова.
195 А уж как пройду третью заставу,
Тожно больше делать нечего.
Как услышала Авдотья Васильевна,
Запирала в клеточку железную,
Подперла двери железныя
200 Тым ли вязом черленыим.
И налила чашу красна золота,
Другую чашу чиста серебра,
Третью чашу скатна жемчуга,
И понесла в даровья князю Новогородскому,
205 Чтобы простил сына любимого.
Говорит князь Новогородский:
— Тожно прощу, когда голову срублю!
Пошла домой Авдотья Васильевна,
Закручинилась пошла, запечалилась,
210 Рессеяла красно золото и чисто серебро
И скатен жемчуг по чисту полю,
Сама говорит таковы слова:

2

После стиха 87 собиратель сделал примечание: «Здесь иногда прибавляется: Сам говорит таковы слова:

— Быдто матушка по головке подрочивает, Быдто матушка по головке поглаживает».

3

К стихам 137—142 собиратель дал пояснение: «Большой угол или большо̀-угол — где поставлены иконы; верно̀-угол — ближе к дверям; печно̀-угол или пестный угол — против устья печки».

4

В стихах 153—157 несомненная ошибка в имени. Хвастает и предлагает бой, конечно, не Костя, а Василий, тем более что в дальнейшем тексте велик заклад и записи составляются на имя Василия.