Смешно, что теперь, когда у Кейт полная ремиссия, и даже волосы отросли, густые и блестящие, звонки все равно работают по тому же принципу «от одного до десяти», только теперь Кейт звонит Кэролайн, от которой ушел Джек.
– От одного до десяти.
– Четыре с половиной, – ответила Кэролайн.
– Все еще сердишься из-за моего задания?
– Дом стал похож на склад, – рассмеялась Кэролайн. – А ты чего хотела?
Кейт помолчала в трубку.
– Нет, – продолжала Кэролайн. – Правильная была мысль.
– Тогда хорошо. Но ты знаешь, совсем не обязательно все делать самой.
– Знаю.
Кэролайн повесила трубку и вернулась в гостиную. Пустые полки слева от камина сияли белизной. Кэролайн достала из сумочки гладкий черный голыш, который ей вручила в тот вечер Кейт. Она положила камешек на среднюю полку, и он замер там – маленький, темный, неподвижный, знаменуя собой то, чего там не было.
На следующий день перед работой Кэролайн отправилась в бассейн: ей хотелось чего-то простого, чистого и голубого. Она мечтала о перемене – уйти бы от громкоголосого и шумного мира в приглушенный, совсем тихий. В ногах пульсирует жизнь – оттолкнуться от стенки, и вперед, сквозь нежное касание воды, пока не вспомнишь, что нужно вздохнуть, и не вынырнешь на поверхность.
Когда Кейт заболела, бассейн стал убежищем Кэролайн: в нем можно было спрятаться от хаоса и запаха больницы. Ни о чем не надо думать, вода – воздух, вода – воздух, быстрый вздох, а потом и лицо, и мысли снова медленно погружаются в глубину и тишину. Она плавала все дольше и дольше, откладывая момент возвращения в обыденный мир. Ей случалось даже опаздывать к ужину, и это на удивление мало ее беспокоило. Тут был даже предмет особой гордости – выяснилось, что Брэд и Джек вполне способны сами приготовить что-нибудь на скорую руку, и Кэролайн, делая вид, что радуется их самостоятельности, на самом деле просто вздохнула с облегчением.
Когда Кейт поставили диагноз, отношения Кэролайн и Джека внезапно изменились. Для Джека тела вдруг как будто превратились в минные поля – печень, легкие, сердце, грудь, яичники, мозг, – только и ждущие, чтобы взорваться и все кругом разнести. С угрюмым удовлетворением он рассказывал Кэролайн о разных, подчас весьма далеких знакомых. Сосед свалился замертво, играя в футбол; у отца сослуживицы нашли болезнь Альцгеймера. Он выискивал в газетах статьи о воздействии загрязнения окружающей среды на иммунитет, начал бегать на длинные дистанции, притаскивал домой огромные упаковки пищевых добавок с непроизносимыми названиями и пичкал ими ее и Брэда.
Терпение Кэролайн подходило к концу – это не он, а она сидит в больнице, держит Кейт, когда у той начинается рвота, смотрит, как смерть дразнит ее подругу и пристает к ней, словно школьный хулиган. А тут еще муж почему-то совершенно не способен сам о себе позаботиться. То, что прежде она с удовольствием делала для него, теперь начало ее раздражать, казаться признаком его неадекватности. «Свари наконец сам себе этот чертов кофе», – так и хотелось ей сказать, и она приходила в ужас от резких и злых интонаций, звучащих в голове.
Вот и сейчас, плавая в бассейне, Кэролайн вдруг неожиданно вспомнила, что сказал ей Джек во время какой-то воистину ужасной ссоры. У Кейт в тот день была особенно плохая реакция на химию, и после больницы Кэролайн отправилась в бассейн. Она вернулась домой очень поздно и даже не позвонила. Джек встретил ее у двери и – в голосе металл – сообщил, что она опоздала к ужину. Она раскричалась, назвала его эгоистом, заявила, что это она на передовой линии, а не он.
Гнев в глазах Джека внезапно сменился грустью. «Передовая линия – она оттого передовая, что за ней есть еще одна», – сказал он.
Когда Кэролайн, с волосами, еще мокрыми после бассейна, появилась в книжном магазине, она сразу почуяла в воздухе необычное оживление. К вечеру ждали одну писательницу, тоже знаменитость. Реклама работала: в магазине все прибывало народу. Кэролайн называла это «подготовительной тусовкой».
Приближалось начало литературного вечера, Кэролайн стояла у дверей и приветствовала посетителей – в глубине магазина в кафе столы и стулья были расставлены так, чтобы поместилось побольше народа. Писательницы все еще не было, но в своей должности координатора Кэролайн уже привыкла к опозданиям и даже тихонечко посмеивалась про себя над свежеиспеченными авторами, которые появлялись на пороге, как им было указано – за пятнадцать минут до начала вечера.