— Седой! Какая нахрен водка, ты что — совсем с катушек съехал. Да Калач…
— Да в жопу твоего Калача, вместе с его приказами и правилами. — Седой выпрямил грудь, сразу стал выше ростом, замахал руками. — Или тебе напомнить, как этот сраный Калач бросил вас там у Синей речки? Как он там потом сказал красиво — не счел целесообразным рисковать операцией из-за двух дозорных! Напомнить, кто жопу твою из горящего бэтэра выдернул под носом у внешников, кто тебя, чурку немытую, пятнадцать кэмэ на своём горбу пер на базу, куда сраный твой Калач со своими спецами вперёд всех примчался? И теперь ты же ещё мне говоришь, что я должен исполнять команды этого чмыря? — Седой разбушевался, орал на всю округу.
— Да тише ты, Седой! — Ахмед скривился, словно сожрал чего кислого. — Я помню, помню, но сам пойми — контракт есть контракт, вот кончится — вместе нажремся и всех этих спецов отмудохаем. А сейчас нельзя, тебе то что, ты и так на Запад ни ногой, а я хочу осесть где-нибудь в более-менее нормальном стабе. Устал я от этой резни, устал как собака. — Ахмед тяжело вздохнул, Атеисту даже стало жаль мужика, сам за один день такого повидал, что охота забиться куда-нибудь в нору и носа не высовывать. А он тут явно не первые сутки…
— Короче, Ахмед, мы пошли?
— А этого куда потащил?
Седой ухмыльнулся:
— А он теперь крестник мой, учу уму-разуму!
— Ох, Седой! Нарвешься ты на ровном месте.
Тот лишь махнул рукой:
— Напугал ежа задницей!
— Давай, только быстро!
— Одна нога здесь, другая там. Что это — правильно — мина, гы!
— Типун тебе на язык, вали уже! — И повернувшись к часовому, сурово приказал — Калачу чтоб не слова, понял?
Тот лишь замахал головой, с тревогой косясь в темноту, что поглотила силуэты Седого с Атеистом.
Калач оторвал голову от свернутой куртки, служившей заменой подушки. Вроде орет кто-то, прислушался, сердце забилось с тревогой — неужели напали? Да нет, тишина, часовые не стреляют, не могли ж их всех перерезать без шума. Откуда только Центр насобирал этих недоумков, наемнички, мать их. Только и годны водку жрать, да по свежакам ништяки тырить. Надо всё-таки проверить что там. Со вздохом поднялся, никакого покоя, тихонько вышел из длинного сарая, что служил казармой для десяти бойцов спецназа и Зены с Калачом. Вот их ребята, действительно, пашут, как кони, операции одна за другой, внешники что-то активизировались не на шутку. Прошёл мимо «комнаты» Зены, ребята постарались — отгородили угол для командирши. Несмотря на поздний час из-под занавеса над входом пробивается полоска света. Не спит что ли? Осторожно сдвинул занавеску, заглянул внутрь. Зена сидит с задумчивым видом, обхватила ладонями кружку, словно греет замерзшие руки.
— Не спишь?
Девушка вздрогнула, резко обернулась к двери, правая рука метнулась к покоившемуся на столе пистолету. Калач вошёл, шутливо поднял руки:
— Сдаюсь! Прости, напугал.
Зена скупо улыбнулась, поставила кружку на стол, рука потянулась поправить волосы. Женщина и на войне остаётся женщиной.
— Да подремала чуток… Предчувствие у меня нехорошое, в чем-то мы прокололись. Не смотри так на меня, но вот чувствую я нутром — что-то здесь не так. Как будто упустили из виду что-то важное.
— Да брось, операция прошла как по маслу, муры пикнуть не успели. — Калач плюхнулся на табурет напротив. — Патруль скатался, как обычно до Площадки, и вернулся. Что не так-то? Взяли грамотно, без шума и пыли.
— Ой, не знаю. Неспокойно что-то на душе.
Калач усмехнулся:
— Если девушке не спится и тревожно по ночам, ей обычно советуют завести кавалера.
Зена лишь улыбнулась:
— Шел бы ты к черту с такими советами, Калач! Я девушка порядочная, так что ни-ни. Сам то чего бродишь среди ночи? Тоже не спится и тревожно?
— Да вроде орал кто-то, проверить хотел.
— Ааа, слышала. По голосу — Седой вроде. Опять водку жрет.
- Слушай, по-моему ты слишком хорошо относишься к этим разгильдяям. Этот Седой вообще беспредельщик — нарушение дисциплины, неисполнение приказов. Да я его вообще хотел к стенке поставить, мерзавца.
- Не кипятись, Калач! Он конечно допускает вольности, но боец отличный, наших спецов за пояс заткнет.
- Да скажешь тоже… Куда этому наемнику до моих ребят?
- Ладно, ты проверить кажется собирался? Вот и проверь, а потом спать. Завтра, — Зена покосилась на часы, — то есть уже сегодня, будет тяжёлый день.
- Хорошо. Когда у нас были лёгкие дни?
Седой все ещё сердито сопел, глухо матерился сквозь зубы, размашисто шагая. Атеист еле поспевал, с напряжением вглядываясь в окружившую со всех сторон темноту. Местное подобие луны стыдливо пряталось в распухшие от влаги тучи, что медленно тянулись на юг. Лишь на востоке небосвод чист и понемногу белел, но до полноценного рассвета ещё далеко.