— Сколько тебе лет, Аби?
— Мне три месяца.
— Ты мороженое любишь, Аби? Я за день десять штук съесть могу.
— Нельзя, — ответил Аби, — простудишься и заболеешь воспалением легких.
— Аби, а с кем ты дружить собираешься — с девочками или с мальчишками?
— Я собираюсь дружить со всеми.
Этот ответ разочаровал и нас и девчонок. Ну, конечно, что ждать от робота — такую глупость только робот и может выдать.
— Аби, сколько будет два плюс два? — заорал я с подоконника, чтобы доказать всем, какой Аби тупица, ведь наверняка не ответит.
— Четыре, — спокойно произнес Аби.
— А пять в квадрате? — закричал Тигран, подмигнув мне.
— Двадцать пять.
Мы даже растерялись.
— Постойте, постойте, — вмешался Рубик. — А сколько будет, если двести одиннадцать помножить на пятьдесят пять?
— Одиннадцать тысяч шестьсот пять.
Девчонки захохотали, а мы переглянулись.
— Да, в арифметике он силен, — надтреснутым голосом заметил Рубик. — Эврика!..
— Какая Эврика? — удивился я.
— Ты что, не знаешь, это Архимед воскликнул, — объяснил Рубик. — Означает, что человека осенило.
— Значит, тебя сейчас осенило?
— Еще как! Пусть Аби за нас задачки решает!
— Да здравствует Аби! — завопили мы, запрыгали в восторге.
За шумом не услыхали звонка и не заметили, как в класс вошел учитель географии. Он наказал тех, кто соскочил с подоконника, — поставил по обе стороны доски. А соскочивших с парт пощадил — все у доски всё равно бы не поместились.
Мне казалось, что через несколько дней мы к Аби привыкнем и утратим к нему интерес.
Не тут-то было!
Как-то утром по дороге в школу я встретил Нвард. Заговорил о погоде, о том о сем — смотрю, она на мои слова — ноль внимания. И вдруг беспокойно сообщает, что у Аби потрясающая память. Уроки он усваивает с ходу, прямо в классе.
Я изумился: откуда она знает, что Аби усваивает? Ведь его учителя ни разу не спрашивали. Нвард говорит: верно, учителя не спрашивают, зато ученые раз в неделю экзаменуют.
Вот это да! А здорово, что я узнал об этом вторым после Нвард!
В тот же день собрались с мальчишками на экстренное совещание. Я сообщил им новость и гордо всех оглядел.
Однако Тигран все испортил.
— Ну, конечно, — сказал он, — мы даже с роботом тягаться не можем. Он ученым экзамены сдает, причем каждую неделю, а мы и урок-то не всегда можем ответить!
Он, конечно, прибеднялся. Уж на кого на кого, а на Тиграна одни «пятерки» сыплются. Вот если б речь шла обо мне или о Рубике…
— Да еще Аби за нас задачи решает, — подлил масла в огонь молчун Ваган.
— Он нам просто помогает! По-дружески! — крикнул я, пока ребята не приняли опрометчивого решения. — Это очень похвально с его стороны.
— Правильно! — поддержал меня Рубик.
— А почему девочки без него обходятся? — спросил Ваган.
Я разозлился. Не потому, что он Америку открыл — все это и без него знали, а потому, что он сегодня был непривычно болтлив. Болтливость всегда портит дело, когда обсуждается важный вопрос. Вот и теперь…
— А действительно… — вдруг призадумались ребята.
— Да еще, небось, над нами подсмеиваются, — вздохнул Тигран.
— Может, целыми днями они и шепчутся об этом? — высказал я предположение и тут же сообразил, что сморозил глупость: зачем надо на их мельницу воду лить?
— А чем мы, в самом деле, хуже их? — возмутился Тигран.
Всё! Ничего уже не исправить! Мы пропали!
С того момента я уже ничего больше и не помню.
Дня два еще я с трудом отлынивал от занятий. Но ребята за мной следили, как сыщики. Раньше, бывало, не спросят — значит, порядок, сошло с рук. Учитель один, а нас много. Теперь же каждый считал своим правом экзаменовать другого. Позор, да и только!..
Аби же, сидя в углу, только мигал. Ну и врезал бы я ему!.. А что толку? Это же всего-навсего кусок металла!..
Вижу, нет выхода — и в первое же воскресенье засел за учебники. Учу и злюсь сам на себя. Но как представлю, что любой ко мне подойти может и вопрос задать — даже Рубик, лучший друг, так злость во мне мало-помалу утихает. И вдруг совсем утихла. Я так обрадовался, что с ходу задачку про бассейны решил. Сам, без посторонней помощи!
На другой день вышел из дому пораньше — стою на углу, Нвард дожидаюсь.
Вижу, выходит она из подъезда с сестренкой — третьеклашкой Лилит.
— А у меня новость, — говорю. Ей явно не по душе, что эту новость она вторая узнает.
— Знаю! — кривится. — Тут неподалеку памятник Комитасу ставить собираются.