А так ничего, он даже думать стал реалистичнее. Марию было очень жалка. Он ведь по-прежнему любил ее, обожал ее лучистый взгляд, веселый говор. Но опять же, понимал, что суровая реальность разделила их и как бы навсегда. И она для него теперь, как загадочная Луна. Можно сколько угодно на нее смотреть и только!
От Марии он перешел к его возможной невесте, ведь она как раз вполне реалистична, только бы найти еще. Сам того не зная, он стал рассуждать, как император Николай Павлович, но с обратным знаком. Там где император считал большой плюс — много девиц при дворе, при этом много столбовых дворянок с титулами и богатствами на сотни тысяч, даже миллионов рублей серебром.
А вот попаданец с высоты своего возраста в прежней жизни думал по-другому. Эти дочери или, как минимум, близкие родственники министров, камергеров и прочих сановников, капризные, избалованные и тщеславные. Ладно, у меня отобрали любимую Машеньку, так еще вместо нее заставят взять какую-то породистую кикимору⁉ Зачем мне такую?
Скажем прямо по-мужски — ни одна самая красивая женщина физически не может дать больше мужчине, чем дано ей по природе. А сердце у него уже занято Машей. Что же касается протекции, то уже поздно, он сам может дать эту протекцию.
«А может на фиг все, — меланхолично и очень цинично, по-мужски, подумал Константин Николаевич, две девушки меня любят, или, по крайней мере, я им нравлюсь. Я тоже очень люблю одну из них, но меня к ней не подпускают. Тогда иди к другой. Смиренный, спокойный нрав, миловидное личико, грудь третьего размера. Ноги, правда, не видел из-за длинного платья, ну да на хрен. Женюсь на ней! А породистость и богатство у него сейчас есть и у него».
Князь до этого шедший прогулочным шагом, вдруг остановился и пристально осмотрел улицу. Ага, вон свободный извозчик! Остановил его и стремглав полетел домой. Раз все решено, и нельзя никак повернуть в сторону от прямого пути, то чего же медлить и спотыкаться? И извозчик, видимо получив соответствующие инструкции и энную сумму денег, только нахлестывал, благо ГИБДД еще не существовало.
Так и прилетел он к домику Самойловых. Теперь сделать предложение. А что? император повелел, золотые обручальные кольца он заказал, даже букет алых роз купил.
Он вошел в квартиру — знатный, богатый, блистающий с цветами. Такому нельзя было отказать и даже отодвинуть, мол, я работаю. Служанка Марфа, нечаянно встретившись с его сиятельством, только пискнула и улизнула в хозяйственную часть помещения.
Пока Гриша снимал штиблеты, пока торопливо освежал и причесывал барина, взволнованная Елена Федоровна (а вдруг женится, ведь она, превозмогая девичья скромность, не просто намекала, а уже прямо сказала, что она голова быть его женой!) при помощи той же Марфы пусть немного облагородилась. Новая шелковая кофточка, легонькая цепочка, еще от мамы. Юбку бы еще переменить на лучшую, да он уже идет!
«Ой, какой он хороший! — Елена аж почувствовала, что у нее задрожали колени, — именно такого желанного жениха, а потом мужа она искала с самого детства, — хоть бы он сделал мне предложение. Я буду самой смиреной и самой любящей женой!»
Она скромно, но лукаво посмотрела на входящего мужчину, словно сразу же предупреждая своего милого:
Да я знаю, зачем ты сюда идешь и я категорично согласна на все. Давай пройдем все словесные формальности, и целуй меня, мой дорогой и желанный!
Она так громко, хоть и не вербально говорила всем своим видом, позой, игрой мышц на лице, что Константин Николаевич несколько опешил. Разно попаданец был реально стар, пусть и в прошлой жизни, а то бы они так бы и стояли, молчали. И ведь он был виноват — девушка по своей биологической да и социальной роли могла смирено молчать. А вот мужчина всяко должен в подобной ситуации активничать.
И князь Долгорукий сказал свои слова, хоть и, видит Бог, не ей он желал проговорить все это. Он сказал:
— Дорогая Елена Федоровна, — потом дал ей букет дорогих в XIX веке роз, — я считаю, иные слова здесь излишни. Будьте моей женой перед государем и Господом!
Его будущая жена все же не выдержала, пусть слегка, но прижалась к столу своей филейной частью, поскольку садиться на находившийся рядом стул в подобном положение она не считала возможным. Вдохнула запах экзотически цветов, осторожно приблизив их к лицу. Девушка знала, что они с щипами. Не хватало еще, чтобы в такой волнительный момент она укололась! Через несколько мгновений молчаний, не так уж и тяжелых для него, она коротко прошептала:
— Я согласна мой дорогой. К сожалению, родители мои уже умерли, и нас никто не может благословить, поэтому ты можешь меня поцеловать просто так!
И, не дожидаясь желанного жеста со стороны жениха, сама прижалась к нему, предусмотрительно отодвинув в сторону букет цветов. Так что ему лишь осталось чмокнуть ее в лоб — единственное место на лице, доступное для его губ.
Елена Федоровна недовольно сжала губы. Такой поцелуй она ждала бы от покойного отца, максимум дл старого дяди Автонома Апполинарьевича, но не от своего желанного будущего мужа. Он что, совсем не способен в вопросах интима? Фу!
Но он уже совсем успокоился и не собирался совсем уж скромничать. Мужчина он или погулять вышел? Нежно, но крепко взял ее голову в свои руки, поднял лицо — она не сопротивлялась, давая возможность своему будущему мужу вступать в свои владения. И он, наконец, поцеловал ее в губы. Сильно, по-мужски, страстно, так что у нее закружилась голова. Она начала вступать на желанную дорогу женщины и, может быть, матери!
Глава 24
Они поцеловались. Именно они, а не он, поскольку в процессе поцелуя он с удивлением почувствовал, что и она работает губами и языком, стремясь к чувственному наслаждению. А потом они начали просто хвастать своим хозяйственным и финансовым вкладом в зарождающую семейную ячейку.
Сначала она, лучась в искреннем удовольствии, обняв его — он же почти муж? — застенчиво произнесла:
— Еще покойный мой папенька немного подкопил мне приданое на свадьбу. А я уж смогла не растратить. Пять тысяч рублей серебром ждут тебя, муж мой, — немного встревожилась: — это не немного?
Константин Николаевич успокоил:
— Это весомый вклад, жена моя. Я ведь тоже не беден и хочу показать тебе свой вклад в семейную копилку.
Он прижал ее, поскольку она как-то странно себя вела. Толи хотела тут же бежать за означенными сохраненными рублями, толи ее уже воспламенило от одного поцелуя и тело содрогалось от похоти.
— Я имею краткий, понятный план наших действий, — объявил он будущей жене, — сегодня мы посмотрим мой дом, затем увидимся с государем-императором, а завтра — в церковь венчаться.
— Ой-еей! — воскликнула Елена Федоровна, услышав о визите к императору, запнулась, смущенно поинтересовалась: — а он тебя, то есть вас со мной примет?
Его будущая жена так изумилась, что снова перешла с ТЫ на ВЫ. Вот так, бойся, хм, вражья сила.
— Конечно, примет, — уверенно сказал Константин Николаевич, — я каждый день бываю у государя, а когда прошлого дня сказал, что женюсь, то он горячо меня поддержал и материально подкрепил. Этот дом, дражайшая Елена Федоровна, ты думаешь, откуда у меня? Государь подарил, так-то! И приказал привести к себе невесту для ознакомления.
Вот последнее он явно зря сказал. Жена его будущая тот же разнервничалась, выгнала будущего мужа из комнаты, чтобы в одиночестве, Марфа была у нее с детства, так что она и считалась совсем своей., прихорашиваться всеми возможными способами.
И слава Богу, что выгнала, мягко правда, но процесс другим не стал. Снова повалился на свою барскую постелю, выгнал мешающий фактор — слугу Гришу. Тот, купив билеты на железнодорожный состав, и теперь все шатался по дому, заодно пытаясь узнать, каково оно и нельзя ли им все-таки остаться.
Константин Николаевич, разумеется, мог сказать и причем положительно, но, во-первых, нечего тут рядовым начальству надоедать, а во-вторых, чтобы он, столбовой дворянин и князь стал рассказывать черни! Попаданец даже изумился такой своей реакции.