— В каком смысле "ещё раз", Николай Оттович?
— Да, знаете, подавал я уже на награждения по итогам перехода, но видать задвинули под сукно. А мне это не нужно. Каждая собака от Сингапура до Камчатки должна знать, что "Новик" самый-самый, а экипаж у него геройский! Так что буду додавливать, уж вам орден вытребую. Ну ладно, считайте, это моим зароком. А вам, Сергей Николаевич надо бы в отпуск съездить, проветриться, как вы, не желаете в Петербург прокатиться по Великому Сибирскому пути?!
— Не отказался бы… Всего полгода, а словно лет десять прошло, как мы из России вышли.
— Вот здесь вы, Сергей Николаевич, делаете одну из самых пагубных для России ошибок!
— В чём же?! Помилуйте!
— Вы только что сказали, что мы вышли из России, а пришли, следует из фразы, куда-то непонятно куда, но не в Россию! А это порочное и вредное суждение! Запомните это!
— Так, Николай Оттович! Все же так говорят…
— Говорят и чувствуют так же, что и недопустимо, потому, что здесь та же самая наша Россия! Не кончается Русь берегом Волги. И если бы Аляску ни за понюшку американцам бы не профукали, то и там была бы Россия, как и в Калифорнии и на Гаваях, где сейчас янки пляшут от радости, как нас дураков надули, ведь тоже начиналось с того, что считали, что это не Россия и нам не нужно, что чужое, а слышали наверно, что на Аляске этой золота сейчас моют больше, чем по всему миру…
— Простите, действительно, не задумываясь повторял, постараюсь больше такого не допускать!
— Эх, Сергей Николаевич! Да полно, об этом потом поговорим. Заболтал я вас! Вы же про команду пришли поговорить…
— Докладываю, с господами офицерами обсудили, они денег брать не хотят, но и не брать нельзя, тоже понимают. А матросам деньги семьям отправить, просто даже не описать, как важно! Порешили, что таких крыс, которые к вам за долговыми расписками придут у нас на борту нет!
— Сергей Николаевич! Почему же крыс сразу? Это их законные деньги, которыми я, взял грех на душу, без их ведома сам распорядился! А дальше что решили?
— Сейчас отправил всех по заведованиям. Приказал эмоции спрятать и матросов от них удерживать. В кают-компании остались доктор и батюшка, оба кипят, с вами ругаться хотят! — усмехается при этом.
— Вот что сделаем, хотят ругаться, пусть подойдут, негоже не дать людям сказать, что думают. А вы как хотите, можете с нами побыть…
— Добро. Пойду, позову, а то батюшка уже хотел проповедь против призывов ваших в утробу Маммоны злокозненного души моряков бросить устроить!
— Вот даже как? Зовите их, оправдываться буду… — засмеялся Николай.
Пришли всклокоченный Георгий Самуилович и Отец Пафнутий. Батюшка попенял отечески, что искушать команду златом начал и на путь в лапы Маммоне пытался души православные своротить. А менее сдержанный и более эмоциональный доктор начал рассуждать, что недопустимо так жестоко провоцировать людей, что слаб человек, и надо об этом помнить!
Пришлось объясняться, что не провокация была целью, а подготовка, к испытаниям военным. Напомнил им про "Огонь, воду и медные трубы". А у нас на носу война, где огня и воды всем хватит, а вот медные трубы и искушение златом порой гораздо труднее, чем геройски живот положить во славу Отечества. Так что если с честью из сегодняшней передряги выйдем, то команду закалим так, что с ними не страшно в любую битву идти будет! И тут, когда обмолвился, что этот трофей, по моим расчётам у нас далеко не последний, доктор ещё не сообразил, а батюшка, молодец, сразу стойку сделал:
— Господин капитан! Правильно ли я понял вас, что вы с японцев тоже хотите трофеи брать и за них деньги давать будут?
— М-м-м… Отец Пафнутий! Именно это и сказал, и думаю, что так и будет. А что вас не устраивает? Это и в призовом праве прописано!
— Николай Оттович! Ведь грех это!
— В чём же, батюшка?
— На крови нажива… Не дóлжно так. А если даже закон такой есть, то бесовский он, по сути своей, Мамоной в уши наущенный!
— Так и что тогда можете предложить?! — Николай вёл беседу спокойно, а вот я взволновалась, ведь вот как всё повернулось, и любопытно стало, просто страсть!
— Если закон такой есть, то пусть и судит суд, как ему предписано, а пастве моей, предлагаю не из сумм деньги предлагать, а наградить, как в традиции было, червонцем каждого, и кто хочет пусть как медаль носит, откуда на Руси медали и появились когда-то. А деньги, которые присудят за трофеи, пусть на вспомоществование пойдут, убогим или на нужды военные, и пример в том воспитательный другим будет, — а силён батюшка, я-то его всё за попика недалёкого держала! Каяться пора.