– А если с ними повоевать?
– А как? Пушки «ИПЛ-ки» не пробивают броню штурмовика. Зато те нашу – запросто.
– Тогда зачем вообще такие самолеты?
– Так они же учебные. Чтобы научится летать, стрелять.
– А откуда ты все это знаешь?
– Инструктор, который выкинул Виталия – он живет теперь со мной. Он все и рассказал.
– А он не боится, что ты его за друга – того?
– Нет. Не боится. А что ему боятся? Здесь каждый – сам за себя. Да и не друг мне был Виталий. Так. Жили вместе – и все.
– А что он еще интересного рассказывал?
– Да мало чего. Сказал только, что все боевые самолеты – двухместные. По одному летают только в таких летных школах.
Ромка Быков – так звали соседа погибшего Виталия – не обманул. Действительно, задания с каждым днем становились все сложнее – как по тактике, так по технике пилотирования. Николай Платонович никогда ни о чем не предупреждал бывших охотников за сокровищами, но Сашка обратил внимание, что всегда, когда они уходили в небо, из дальнего ангара неизменно выезжали два тяжелых истребителя-штурмовика. И возле них неотлучно находились по паре пилотов из курсантов второго или третьего года обучения. Заречневу хотелось верить, что эти самолеты – для охраны базы. Но тогда почему когда он встречался с этими пилотами в столовой, по телу у него пробегал неприятный холодок?
Дита закончила набирать письмо на карманном компьюзере, ткнула кончиком ногтя в экран, отправляя его по назначению. Она вышла на капитанский мостик, подошла к Демьяну, сидевшему в кресле капитана судна, положила ему руку на плечо. Человек оглянулся, понимающе кивнул, переместился вперед – в кресло первого пилота.
– Сколько осталось до дома? – спросила она, зная при этом точный ответ. Просто ей самой очень хотелось услышать, что до её встречи с домом, с матерью и отцом осталось не больше суток.
– Двадцать два часа, командир! – машинально ответил Паршин, даже не успев удивиться столь странному для бессмертной вопросу. Дита усмехнулась, присела в кресло командира корабля, откинулась назад. Она закрыла глаза, вспоминая….
Кажется, это было совсем недавно – первая экспедиция посещения планеты Гея. Почти тысячу лет провела она здесь вместе с отцом – начальником департамента по изучению колыбельных цивилизаций, руководителем исследовательской экспедиции на планету Гея. Они были не первой подобной экспедицией. Примерно за две тысячи лет до них на Галактическом Совете права на научные исследования «выбили» сириусяне – древняя космическая раса, «помешанная» именно на изучении именно таких культур, как та, которая существовала тогда на Гее. После завершения миссии, по существующим правилам, должно было пройти не менее пятисот лет, прежде чем можно было повторить исследовательский «вояж». Люди поразили Диту.
Они жили по родоплеменным канонам, из мысли были просты и открыты, а страсти не содержали фальши.
Много приключений, в том числе и любовных, выпало ей на планете, населенной людьми. Не раз она оказывалась на грани, разделяющей жизнь и смерть. И чаще всего эту грань от неё отодвигали именно люди. Простые смертные существа с сердцами, наполненными любовью и преданностью.
Именно поэтому, когда несколько столетий назад возникла угроза уничтожения человеческой цивилизации богомолами, она сама обратилась в Совет и попросила доверить ей один из участков взаимодействия элоев и людей.
Ей поручили контроль за подготовкой землян, изъятых с Земли. Это уже она сама назвала потом их рекрутами, а комплекс мест, где из обычных смертных их превращали в серьезных галактических воинов – Звездной Академией. Но война с богомолами затянулась.
Хобби превратилось сначала в профессию, потом – в обременительную обязанность. Бросить проект по защите Земли было нельзя, перепоручить – тем более. По большому счету, никому, кроме Диты и её отца не была интересна судьба нескольких миллиардов «дальних родственников». Выживут – хорошо. Нет? Значит, их место займут более приспособленные, более зрелые, более агрессивные цивилизации. Такие, как богомолы. «Дайте людям шанс!» – не уставала повторять Дита на Совете всякий раз, когда возникал вопрос о том, чтобы прекратить помогать людям. Её авторитет был слишком высок, чтобы кто-то осмелился в открытую пойти против неё.
– Хочется ей возиться с этими людишками? – рассуждали за её спиной, в кулуарах некоторые члены Галактического Совета. – Ну и пусть возится. Только нас пусть в это не впутывает!
Плохо было только то, что ей самой начинало надоедать воевать с богомолами. Восемьсот лет «без отпуска» – это слишком много даже для бессмертной.
Способ прекратить нападения на Землю, или, по крайней мере, добиться серьезной передышки – на несколько десятков лет – был один: найти и уничтожить тайные лаборатории, в которых насекомые выращивают все новые и новые, все более опасные смертоносные вирусы, которые они потом в капсулах забрасывают на Землю. Капсулы сгорают при прохождении атмосферы, вирусы частично – погибают, частично – рассеиваются. И начинают свою смертоносную охоту на людей. А главное – нет никаких улик, которые можно было бы предъявить Галактическому Совету как доказательство прямых действий по уничтожению землян как вида.
Словом, выход из этого многовекового тупика был один – найти и уничтожить подпольные лаборатории богомолов, существование которых они, разумеется, всячески отрицали. Но как это сделать?
Путь, который мог бы привести к окончанию экспансии против Земли, подсказали…. сами богомолы. В самом начале необъявленной войны против людей один из тамошних правителей решил узнать, удастся ли добиться целей, которые поставила перед собой его планета.
Собрали самых известных медиумов, предсказателей, экстрасенсов. Задали им один-единственный вопрос: удастся ли освободить от людей планету, которую они занимают.
Ответ был такой: да, удастся! Но может среди людей вырасти человек, который в одиночку разрушит планы по захвату планеты людей. Никто не сказал – когда это будет, но с утверждением, что такой мужчина явиться должен, согласились все.
Таким человеком мог бы быть её давний друг Гер, но он погиб задолго до появления этого пророчества. Даже «прививка бессмертия» не убила в нем духа поиска приключений. Он сгинул где-то в самом дальнем краю Галактики, в одиночку отправившись на поиски какого-то неизвестного эликсира, дающего человеку совершенно фантастические способности. Спрашивается – зачем? Разве он и без того не был сильнее любого землян?
Мог ли таким человеком быть единственный уцелевший землянин из предпоследнего набора? Дита раз за разом задавала себе этот вопрос, и сама же всякий раз давала отрицательный ответ. Больно уж вид негеройский у этого человека. Мало того, что он сам каким-то чудом выбрался с планеты, зачем-то еще и драка с собой прихватил.
Бессмертная была уверена, что гибель этого Ар'рахха – только вопрос времени. Как и влюбленного в неё «дальнего родственника». «Бред, да и только»! – думала она, вспоминая взгляды, которыми её «награждал» новобранец. – «Влюбиться в женщину, которая старше его на четыре тысячи лет! Ничего, пусть потешится! Ему все равно осталось жить очень мало. Хорошо, если дотянет хотя бы до Дня Патруля. А выпускных испытаний Академии этому Александру точно не видать».
– Ну вот, рекруты! – мрачновато-торжественно сказал Николай Платонович, вручая каждому из бывших гладиаторов крошечные значки в виде силуэта ИПЛ-4 с цифрой «сто», означавшей количеством часов, проведенных в полетах на учебных истребителях. – Можно сказать, первый класс академии вы закончили. Не буду скрывать от вас, но дальше будет труднее. Первое, чему вы будете учиться в следующем «классе» – это стрелять из пушек ваших самолетов. Сначала – по неподвижным мишеням, а уж потом, как водится – по движущимся. Здесь тоже соблюден принцип – «от простого – к сложному». Впрочем, вы все поймете из заданий, которые будете получать.