«Кто улетает»? – хотел спросить Александр, но вспомнил недавнее замечание, промолчал. Он поднял голову, увидел, как стремительно редеет уже не сплошная темная масса зрителей, плотным панцирем закрывавшая «дыню» с восточной и западной стороны.
– Что это значит? – спросил он, обращаясь к седому. Тот оторвал взгляд от лица любимой девушка, осмотрелся, ответил:
– День Патруля на сегодня закончен. Да и не только на сегодня. Видимо, зрителям сообщили что-то такое, из-за чего они не видят смысла больше находиться здесь.
– И что?
– Например, то, что богомолы отказываются от продолжения воздушных поединков.
– Как такое возможно?
– Да, легко. Представь себе такую ситуацию. Где-то во дворе живет мальчик. Хулиган. Он каждый день бьет безнаказанно одного соседского мальчишку. День бьет, два бьет, три. Год, два, десять лет. Привык.
Но в один прекрасный момент это мальчишка дает ему сдачи. Хорошо дает, по-взрослому. Как ты думаешь, какая будет первая реакция у этого хулигана?
– Понятно какая. Убежать, обдумать, что случилось…
– Вот и сегодня произошло то же самое. Я думаю, наши противники поняли, что вот эта последняя жертва – она была не последняя.
Кстати, Ириша, а зачем ты так нехорошо с пилотом-то обошлась? Зачем надо было его – мелкие кусочки?
– Настя – ну, та девушка, которую четвертовали – она была моей подругой….
– Вот оно что…. Ладно, я подойду к Дите, уточню, какие будут приказы в связи с новой ситуацией.
Стало совсем светло. Внешняя сторона «кокона» полностью очистилась от зрителей. Защитной поле стало мерцать, пульсировать, по нему побежали длинные голубоватые полосы….
На дальней стороне озера над землей поднялась продолговатая тень космолета богомолов. Синими точками обозначились включенные на полную мощность все пять атмосферных двигателей, транспорт развернулся, ушел в сторону океана, быстро набирая высоту.
По трапу сошла Дита, подождала, когда к ней подойдут и обступят все курсанты.
– Ну, вот что, ребята-демократы! – не скрывая своего довольного вида, сказала она. – На этом День Патруля закончен. Наши соперники отказались от дальнейшего участия в воздушных боях. По крайней мере – нынешнего года. Так что вы все остались живы и вернетесь на базу.
Теперь вот что. Согласно регламента Дня Патруля вы можете находиться на этой планете еще одни сутки. Защитное поле, как вы видите, снято. Но это не значит, что вы можете делать, что угодно. Если кто-то из вас залетит не туда, куда можно, его сразу собьют. Поскольку вся планета видела, что здесь произошло, а почти все пилоты патрульных истребителей – богомолы, я думаю, вам не нужно объяснять, что сделают они это с большим удовольствием.
Так вот. Вы можете летать, но только над морем. И только в пределах прямой видимости от космолета. Но я вам все же не советую делать даже это. У богомолов – много сочувствующих. Могут отомстить. А с оружием, как вы понимаете, на этой планете вам никто не позволит летать. Так что, если хотите вернуться в летную школу – дальше этого озера никуда не летайте. Можете отдыхать, купаться, загорать. Вечером – устройте дискотеку под открытым небом. С вами останется Николай. А я вернусь завтра днем, перед отправлением в летную школу. С удовольствием присоединилась бы к вам, но – дела.
До завтра! – она помахала рукой, направилась к своему самолету, уже подготовленному к полету.
Сашка тоскливым взглядом проводил истребитель Диты, обернулся к Ар'рахху, положившему ему на плечо свою страшную лапу.
– Что? Намекаешь, что мы собирались сегодня на рыбалку? – спросил он у зеленого верзилы, пристально глядя ему в глаза. Тот улыбнулся, с довольным видом, откуда-то из-за спины достал свой страшный стреломет и колчан со стрелами. (И когда сходить-то успел? Не иначе – пока бессмертная рассказывала о том, куда им не нужно летать, и почему).
– Надо же, угадал! На меня после всех этих переживаний напал страшный жор. Хочу жаренной рыбки….
– Уже есть мысли, куда пойдем?
– Разумеется! На дальней стороне озера я заметил многообещающий ручей….
– С виду явно богатый рыбой….
– О богатстве мне судить пока сложно, но одно я знаю точно – рыба в нем есть. Так как, полетим и побежим?
– Нет уж. Сегодня я налетался. Давай – ногами?
– Давай! Только я смотаюсь в нашу каюту, захвачу хлеб, соль и зажигалку. Хорошо?
– Давай! Одна нога здесь, другая… – тоже здесь! И мою амуницию не забудь, лады?
– Лады!
– А меня возьмете? – раздался рядом бодрый голос Дягилева.
– Почему – нет? С удовольствием! У тебя есть чем ловить рыбу?
– Нет! Да мне рыбы и не надо. Я – за компанию!
– Не жалеешь, что не заключила со мной пари на исход Дня Патруля? – Джаддафф насмешливо посмотрел на Диту, присевшую в кресло у его стола, нарисовал какую-то закорючку у себя в крохотном блокноте. Сенатор среди других аристократов отличался не просто редким, но – редчайшим консерватизмом. Уже не одну тысячу лет элои не пользовались ручкой и листком бумаги для ведения записей или сохранения какой-либо информации. Они предпочитали пластиковый планшет, но чаще всего – диктофон-распознаватель. Очень удобную вещь – произносишь слова, и они тут же появляются на пластике.
Но глава самого могущественного клана Города Богов этих «штучек» не любил.
– Все, что попало на пластик, может попасть и к нашим врагам. – любил говорить он, когда у него спрашивали, почему бумагу он предпочитает более современным средствам записи. – А бумага лишена этих недостатков. Она хорошо хранится, но при случае её легко уничтожить.
Дита подозревала, что Джаддафф искренен не до конца. Скорее всего, ему было просто удобнее или привычнее чиркать наметки своих мыслей карандашиком на белоснежной бумаге, чем посвящать в тайну своих замыслов кого-то еще, даже если этот «кто-то» – бездушный кусочек пластика.
– Нет, я ни о чем не жалею, Сенатор! – не скрывая своего хорошего настроения, ответила она, с любопытством рассматривая внутреннее убранство его кабинета. В прошлый визит ей было не до этого.
– А я жалею! Потому что все случилось именно так, как я и предполагал.
– Неужели ты подкупил богомолов, чтобы они «отдали» нам нескольких своих курсантов?
– Это – лишнее! Скажу больше того – нынче с их стороны были действительно лучшие из лучших.
– Зачем тебе это?
– Как зачем? Я же говорил тебе, что у меня на этих твоих рекрутов – свои планы. Задача, которую я хочу поручить этим двум – очень сложна. Её не выполнить, если в их подготовке обнаружатся какие-то изъяны. Зачем сейчас играть с ними в поддавки, если завтра это выльется в срыв задания и я не достигну своих целей? Мне нужно, чтобы они научились выживать и выполнять приказы в любых условиях. А хорошая летная подготовка – не мне это тебе объяснять – одно из важных составляющих умений и навыков звездного рейнджера. Чтобы снять с себя все твои подозрения, я хочу попросить тебя устроить им еще одно испытание.
– Что за испытание?
– Очень простое. Тебе нужно только попросить их доставить некий груз из пункта «А» в пункт «Б». И все. Остальное – мои заботы.
– Что с ними будет, если они не справятся?
– Глупый вопрос, очень глупый. Ты не хуже меня знаешь, какова судьба отработанного материала…. Так как?
– Я согласна. Но при одном условии – я сообщу им, что их ждет очередной экзамен.
– Это исключено. Суть задания в том и состоит, чтобы проверить этих парней – как они себя поведут в критической ситуации, не зная, что это – очередное испытание. Для них все должно быть по-настоящему.
– Все понятно. Могу я задать тебе еще один вопрос?
– Время твоего визита истекло, но для тебя я готов сделать исключение. Спрашивай!
– Куда ты хочешь направить рекрутов, если они справятся и на этот раз?
– А я-то думал лучше о тебе, считал, что ты давно догадалась сама. Разумеется, на поиски препарата, который вернёт мне руку и ногу, а тебе – твоего отца – таким, какой он был.
– Они же совершенно не знают Вселенную!
– Зато её знаешь ты! Никто не собирается поручать такое серьезное задание одним смертным. Я думаю, ты охотно составишь им компанию.