Так проходит день, за ним еще один и следующий. Мной овладевает ужасное чувство, что все идет не так как нужно и распадается в хаос. Меня разрывает от неопределённости и осознания того, что мне надо совершать несколько дел одновременно. Выискивать членов ордена и своих бедолаг, своего ашала, выслеживать тех, кто хотел бы прикончить меня и насолить князю, строить планы по действиям на Мокшау. Найти. Прежде, чем те найдут меня. Все и сразу. Полная катастрофа.
Моя придумка нанять мальчишек тоже ни к чему не приводит. Здесь их попросту нет. Дети беженцев и местных не отходят от родителей, не бегают за покупками и не играют вдали от дома.
Беженцы еще одна проблема. С местными у них вооруженный нейтралитет. Первым больше некуда идти и нечего терять, а вторые не согласны с тем, что им приходится кормить чужаков. Чужаков, что зачастую не хотят выходить на стены и помогать местным.
Пока все спокойно. Но то и дело возникают ссоры. Раньше или позже кто-то скажет на одно слово больше, чем нужно, или бросит косой взгляд, куда не следует, и тогда пелерины и плащи упадут на землю и начнется резня.
Этим миром правят не законы, которые на бумаге. Миром правят люди. Одни следуют законам, другие нет.
Хозяин таверны, где я обосновался, не задает лишних вопросов. За молчание я плачу ему с лихвой. Лестница на второй этаж без перил, потому вечерами я не напиваюсь.
Большую часть вечера я сижу в свой комнате над бумагами и картами, которые мне удалось раздобыть, со свинцовым стилом в руке. Набрасываю очередные планы, читаю их, мну и бросаю в очаг. А потом разрабатываю новые.
Я подружился, если можно так назвать спаивание кого-то крепленным вином, с одним из завсегдатаев. Никакими секретами он со мной не поделился, зато исправно снабжал различными слухами.
К исходу четвертого дня я застаю его внизу. Скарди его имя. Нечесан, с пеньками гнилых зубов, отвратный запах которых заставляет меня отсесть подальше.
Он машет пальцем, но я не понимаю, он хочет говорить или просто просит угостить его. Корчмарь тянется за кувшином, чтобы долить, но я удерживаю его движением руки. Мужик уже идет по острию — слишком легко перебрать, и Скарди сляжет в три секунды.
— Мы должны уйти. Что-то пробуждается. Боги зовут.
Ничего внятного от него я больше не услышал, он уронил голову на стол и пьяно захрапел.
— Тебя человек спрашивал, — ко мне приблизился, хозяин таверны.
На столе появляется еще один кувшин, под крышкой даже колышется слабая пена и появляется запах, немного напоминающий хмель, вот только более смолянистый.
Я вопросительно посмотрел на него, затем достал серебряную монету. Подкинул ее, поймал и принялся крутить меж пальцев.
— Не местный. Откуда не знаю. Одет и выглядит как наши, но говор выдает. На твой чем-то похож, только выражен ярче. Угостил вон его остатками своих припасов, чем-то, что называл меркис… мергас?
— Мергос.
— Скарди уплетал за обе щеки и говорил, что очень вкусно, хоть я и не до конца понял, что оно такое. А незнакомец отказался сообщить рецепт.
— То, что отличает барана от овцы, маринованное в коровьей моче, — я криво усмехнулся, — что? Не вздумай блевать! Но ведь не это так придавило старину Скарди?
— Нет, — корчмарь старался дышать глубоко и медленно, — это пиво. Крепкое и проклятуще коварное. Узнать бы рецепт.
— Как он выглядел?
— Как человек. Мужчина лет тридцати пяти, с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу, и с бородой; в руках он держал рог некоего животного, окованный по краю серебром. С явным удовольствием отхлебывая из него, он присел на деревянном табурете. На том самом, где сейчас ты сидишь. Стал присматривать за нами, опираясь древком копья в пол. Лицо его пересекала полоска мастерски сделанной татуировки со сложным узором, свивавшимся на щеках, идя через нос. А затем он заговорил.
Подкинутая монетка была ловко поймана корчмарем и спрятана в долю секунды. Не видать ему рецепта мергоса и темного эхийского как своих ушей. Этот человек с Мокшау. Один из цепных псов Дренвиша, единственного из магических университетов. Это их люди украшают лица татуировками с орнаментом и любят спаивать людей, чтобы выведать секреты. Врядли он искал конкретно меня, скорее кого-то кто также прибыл с материка.
— Когда он ушел?
— Не так давно. После завтрака. Я, самое большее, лишь раз докладывал дрова.
— Где-то полкувшина назад, — сквозь сон пробормотал Скарди.
Давно. Мне его не догнать. Зачем он здесь? Готовит бунт? Собирает информацию? Как и каким образом оказался на острове? Почему решил начать поиски? Сколько их? Почему я никого не встретил? Где они затаились и чего ждут? Вопросы, вопросы. Они возникали и пропадали, сменяя друг друга. Вопросы. Ни на один из которых у меня не было ответа.