- Что все это значит? Я член гвардии Синего крокодила. Я служу Тану.
- Нет, - прогрохотал низкий голос. - Ты грязный убийца, и теперь ты понесешь наказание, которого так долго избегал.
Господин Бакари вышел в луч света из дверного проема камеры. Хуэй молча проклинал себя. Он был слишком отвлечен своей жаждой мести своей матери и едва учел угрозу со стороны Бакари. Когда Хуэй посмотрел в эти темные глаза, он почувствовал ужасный страх перед тем, что, как он знал, теперь ждало его впереди. Увечье. Мучительная смерть. И никакой надежды воссоединиться со своим отцом в загробной жизни.
- Приготовься, - сказал Бакари. - Твой приговор будет приведен в исполнение на рассвете.
***
Сухой ветер гнал пыль по пустынной улице. Тени расползлись от розовых первых лучей солнца, и какофония птичьего пения нарушила тишину пышных садов больших домов, окружающих дворец.
Хуэй прищурился на свет, когда, спотыкаясь, отходил от ворот тюрьмы, с охранниками, по одному с каждого фланга. Он был раздет, обнажен перед богами и готов к исполнению своего приговора. Всякий раз, когда он замедлял шаг, один из охранников просовывал руку ему между лопаток, чтобы подтолкнуть его вперед, или хватал за запястье и тащил его, пока он чуть не падал.
Он был измучен – он не спал – и его тело болело от регулярных побоев. Помимо этого, никакой ужас не сотрясал его. Слезы страха не жгли его глаза. Он не боялся смерти, и это его удивляло. Все, что кипело внутри, - это глубокая горечь от того, что Исетнофрет избежит расплаты за свои преступления и что его отец никогда не будет отомщен.
Стражники повели его на площадь, где проходили публичные казни. Там ждал небольшой узел сановников, но толпы в этот час не было. Казалось, Бакари больше хотел выпустить его из этого мира, чем позволить его последним мучениям развлечь народ.
Хуэй выпрямился, приближаясь к этим мужчинам в их чистых льняных одеждах, с аккуратно нанесенным изумрудным и черным макияжем глаз. Он не выказывал никакого неповиновения, только то, что он не боялся того, что должно было произойти. Возможно, тогда они поймут, что этот приговор был несправедливым.
Бакари стоял в центре группы, его мертвенно-бледное тело возвышалось над остальными. Его темные глаза встретились с глазами Хуэя, и они потрескивали от презрения к никчемному шакалу перед ним.
- Признаешься ли ты наконец в своих преступлениях? - нараспев произнес аристократ.
- Я невиновен, - ответил Хуэй. - Я не буду лгать перед богами.
Бакари кивнул. Охранники схватили Хуэя за руки и потащили к покрытой пятнами и волдырями деревянной колонне, вмурованной в каменные плиты. Он увидел круг коричневой корки, окружавший столб для казни на белом известняке. Охранники завернули его руки за колонну и связали запястья.
- Как ты бессердечен, что не проявляешь никакого раскаяния в своем преступлении, - сказал Бакари. - Человек, который ради выгоды убил собственного отца, ниже змеи. Этот мир не будет оплакивать тебя.
- Я никого не убивал. Настоящий убийца все еще гуляет на свободе.
Бакари поднял руку, призывая его к молчанию. - Я больше не желаю слышать лжи. Время пришло.
Ветер завывал над пустой площадью. Хуэй услышал ровный скрежет. Один из высокопоставленных лиц отступил в сторону, чтобы показать мужчину с рябым лицом, проводящего точильным камнем по лезвию короткого ножа с толстым лезвием. Он поднял глаза и показал Хуэю белозубую ухмылку.
Хуэй изучал острое лезвие этого жестокого оружия, представляя, что должно было произойти.
Когда палач закончил свою работу, он отбросил точильный камень в сторону и неторопливо направился к Хуэю.
Бакари пристально наблюдал за происходящим, решив, что справедливость восторжествует.
Палач наклонился ближе. Хуэй почувствовал горький запах застарелого пота. Нож приблизился к его сжимающимся гениталиям. Он должен был войти под яички, а затем пилить до тех пор, пока Хуэй не лишится своего мужского достоинства. По крайней мере, агония продлится недолго, он надеялся... он молился.
- Остановись! - Команда прогремела по всей площади.
Тан прошел мимо Хуэя, чтобы предстать перед сановниками. Ипвет поспешила следом. Она бросила взгляд на Хуэя.
- В чем смысл этого перерыва, генерал? - спросил Бакари.
- Я здесь, чтобы просить об освобождении заключенного.
- Для этого уже слишком поздно. Судебный процесс уже давно завершился. Приговор был вынесен. И он был бы завершен много лун назад, если бы этот шакал не скрывался от глаз Маат.