Хуэй кивнул. - Но все же... Достаточно ли этого, чтобы довести их до такой резни?
- Варвары отказались продлевать соглашение, которое привело бы к власти здесь твоего брата, а за его спиной - твою мать. Отступая, они начали грабить дома. Некоторые граждане оказали сопротивление и были убиты. Это побудило других взяться за оружие против врага. Они не были воинами. То оружие, которое у них было, использовалось плохо и только усугубляло ситуацию. Гиксосы были разгневаны сопротивлением. Но это было еще не все.
Фарид закрыл глаза, пытаясь вспомнить подробности того, что он узнал.
- Твоя мать - колдунья, - продолжал он. - Это правда?
- Она всегда была искусна в оккультных искусствах. Какой-то дар, возможно, от Сета, за ее верность ему. Так мне сказали.
Пустынный странник кивнул. - Теперь я понимаю это более ясно. Когда я впервые услышал о том, что произошло, я отверг это как ложь. Дикие фантазии. Возможно, это было правдой.
- Что сделала моя мать?
- Какое-то колдовство... Возможно, заклинание... Какое-то зелье. Она видела, как власть ускользает из ее рук, и впала в отчаяние. Твоя мать думала, что теряет все, ради чего так многим пожертвовала. Она была готова пойти на любой риск, чтобы вернуть гиксосов на свою сторону. Прежде чем варвары ушли навсегда, она предложила им вино – способ успокоить неспокойные воды. Кхиан отвернулся от нее, но трое его генералов выпили ее вино.Зелье должно было подчинить их волю. Чтобы сделать их восприимчивыми к ее уловкам. Возможно, в отчаянии она поторопилась с заклинанием, или с зельем, или допустила какую-то другую ошибку. Но напиток убил всех трех генералов.
Хуэй представил себе эту сцену. Растущая ярость Кхиана, когда он наблюдал, как трое его самых доверенных людей умирают у него на глазах, с пеной у рта, как это делал его отец. Гиксосы с подозрением относились ко всем иностранцам. Мог ли Кхиан подумать, что это и есть истинный план - заманить их, а потом убить?
Да, подумал Хуэй, он бы так и сделал.
- Этот отравленный напиток достиг большего, чем любой египетский военный отряд, - продолжал Фарид своим глубоким, раскатистым голосом. Это был удар в самое сердце гиксосов. В гневе Кхиан приказал своим людям отомстить жителям Лахуна и разграбить все, что они найдут.
- Кен и Исетнофрет всегда заботились только о себе, - сказал Хуэй, его голос был полон горечи. - У них не было любви к здешним людям.
Он заставил себя подняться на ноги и попытался унять закипающий гнев. Это было истинное наследие Исетнофрет. Не просто убийство его отца. Не просто убийство его отца. Убийство в огромных масштабах. Разрушение города. Сколько смертей теперь на ее совести? И что еще хуже, все это никогда не будет иметь для нее значения.
- Скажи мне, что Кхиан убил их обоих, - выдохнул он.
- Они взяли твоего брата в плен. Твоя мать сбежала прежде, чем гиксосы смогли добраться до нее.
Хуэй представил себе, как Исетнофрет использует имеющиеся в ее распоряжении силы, чтобы ускользнуть от поисковой группы Кхиана.
- Где она сейчас, я не могу сказать.
Хуэй знал, где она находится. Видение Таиты о безликой женщине с окровавленными руками горело в его сознании. Она была в Фивах. Она не сдастся. Власть была всем, ради чего она жила. А в Городе ста ворот хранился камень Ка - предмет ее вожделения, дарующий ей силу бессмертия...
***
Хуэй стоял на освещенной луной земле и смотрел назад на Лахун, поднимающийся по склону холма. Неужели он в последний раз видит город, в котором родился?
Толпы голодных мужчин, женщин и детей собрались за стенами, причитая и умоляя накормить их. Его люди разбрасывали последние остатки провизии, привезенной с галер, но этого было недостаточно.
Хуэй подошел к толпе, и сердце его оборвалось, когда он увидел голод, глубоко запечатленный на лицах тех, кто когда-то был его соседями. Если он доберется до шеи Исетнофрет, она заплатит вдвойне за то, что здесь натворила. Быстрой смерти будет недостаточно. Она должна была узнать о масштабах своих преступлений, а затем раскаяться.
А когда ее не станет, Хуэй разрубит ее тело и бросит в Нил, на пиршество крокодилам, чтобы она никогда не обрела покой в загробной жизни.