Кен вошел, его черты лица были словно каменными. Кровь капала с его меча. Жрецы больше не будут возносить молитвы.
- Брат, - вызывающе сказал Хуэй. - Прошло слишком много времени с тех пор, как мы говорили в последний раз.
- Меня удивляет, как такой человек, как ты, все еще жив.
"Такой, как ты". Хуэй поморщился от презрения, которое он услышал в голосе брата.
- Нам нет необходимости сражаться, - начал он.
Кен фыркнул. - Мир станет лучше без тебя. - Его глаза метнулись к Камню Ка. - И с этим в руках матери.
Он шагнул вперед, крепче сжимая рукоять своего клинка.
На этот раз Хуэй почувствовал такую волну боли, что больше не мог ее сдерживать.
- Откуда эта ненависть? Когда мы были детьми, никто не был ближе. Ты защищал меня. Ты заботился обо мне. Мы так много смеялись, пели песни и проводили время вместе...
Лицо Кена исказилось в такой злобной гримасе, что Хуэй отступил назад. И все же он подумал, что это выражение выглядит странно, как маска, которую его брата заставили надеть, а сквозь нее проглядывают отчаянные, затравленные глаза настоящего Кена.
- Я никогда не испытывал к тебе ничего, кроме ненависти.
- Но я помню...
- Ты неправильно это запомнил.
Кен шагнул вперед. Хуэй отступил назад, размахивая мечом из стороны в сторону.
- До твоего появления отец любил только меня. До того, как он женился на этой ведьме Кии, которая отвлекла его мысли от его настоящих детей и от моей матери.
- Это неправда!
- Это так! - бушевал Кен. - Мама мне все это рассказала. Ты всегда был его любимчиком. Я был для него никем.
В это мгновение Хуэй увидел яд, который Исетнофрет влила в сердце Кена – годы и годы этого яда, очернявшего его душу. Он никогда не оправится от этой лжи. Хуэй почувствовал прилив горя от потери брата, которого, как он думал, он знал, но тут Кен сделал выпад, и их клинки столкнулись, Хуэй парировал удар, его разум внезапно опустел от всего, кроме желания выжить.
Кен оттопырил губы, нанося удары справа, затем слева, широкими нисходящими движениями. Он всегда был жестким, холодным, расчетливым. Но Хуэй с удивлением обнаружил, что с легкостью парирует удары брата, и понял, что гнев поглотил его противника.
- Ясная голова необходима для любой битвы, - однажды сказал ему Тан, когда они тренировались по дороге в крепость Басти. Никогда не теряй самообладания, иначе проиграешь бой.
Кен сделал еще один выпад, изо рта у него полетела слюна. Хуэй отступил назад, легко избежав кончика клинка, но это только привело его брата в еще большую ярость. Кен схватил свой меч обеими руками, как будто это был топор, рубящий дерево, и ринулся вперед, нанося яростные удары.
Улучив момент, Хуэй скользнул в сторону и взмахнул мечом. Он ударился о клинлк оружия Кена с такой силой, что тот вылетел из его руки и зазвенел по каменным плитам.
Кен развернулся, увидев, что его меч был слишком далеко, чтобы дотянуться. Но его ярость была слишком горячей, чтобы он мог отступить. Он зацепил ногой лодыжку Хуэя и вывернул ногу из-под него. Хуэй рухнул на спину, его голова ударилась о полированный известняк.
Сквозь оцепенение Хуэй мельком увидел, как Кен схватил Камень Ка с алтаря и взмахнул им над головой. Мгновение, казалось, зависло, и все, что Хуэй мог делать, это смотреть в эти черные, полные отчаяния глаза. Кен остановится только тогда, когда вышибет мозги своему брату этим даром богов.
- Не делай этого, брат, - сказал Хуэй.
- Боги решат твою судьбу.
Хуэй почувствовал изменение качества света. Он поднял глаза и увидел, что Камень Ка освещен слабым белым свечением. По краям тихого храма прошелестел шепот, похожий на тот, который Хуэй слышал в ту первую ночь, когда нашел дар богов в лагере Сорокапутов. Этот шепот становился все громче, пока не отразился эхом от каменных стен, как голоса в глубоком колодце. Голоса на языке, которого он не мог понять, но который вселял страх в каждую его частичку.
Это было правдой! Все это было правдой! Боги говорили!
Вспышка этого белого света отлетела от Камня Ка, и еще одна, с шипением пронеслась по храму. Хуэй мельком увидел, как Ипвет и Ахура отползают в сторону, как раз вовремя. Еще одна вспышка ударила в алтарь, расколов его надвое с оглушительным треском.