Он выжал слезы из этих гостей своим рассказом о том, как Кики пожертвовал собой, чтобы спасти жизнь Кена, – и тут у него пересохло во рту, как в песках пустыни. Он описал побег к Нилу и их спасение среди тростников, когда на них напали крокодилы, и восторженная аудитория разразилась спонтанными возгласами и аплодисментами.
Хуэй позаботился о том, чтобы включить участие Кена, позолотив его действия и повысив его смелость. В середине своего рассказа он взглянул на Исетнофрет, и она улыбнулась и кивнула.
Закончив, он поклонился и откинулся на подушку. Он потянул Кена вниз рядом с собой, и на этот раз настала очередь господина Бакари хлопать в ладоши.
- Что за сказка! - прогремел их гость, явно растроганный. - Какая смелость. Я расскажу эту историю, когда представлю Камень Ка жрецам на острове Элефантина, и вы можете быть уверены, что она распространится повсюду.
Гости снова зааплодировали и провозгласили тосты за великое счастье, дарованное семье Хави. Хуэй наблюдал, как лица его отца и матери сияли от восторга, когда господин Бакари подробно рассказывал о возможностях, которые ждут семью впереди - богатство, высокое положение – их могут даже пригласить ко двору самого фараона – и годы изобилия в будущем. Хуэй почувствовал головокружительное возбуждение. В своих самых смелых мечтах он никогда не представлял себе такой большой удачи, а его мечты были действительно безумными. Его отец был прав, когда говорил, что теперь вся их жизнь пойдет в гору.
Хави подвел господина Бакари к его месту во главе стола, и пир начался. Рабы ходили по кругу, принося все новые и новые переполненные чаши и наливая вино в кубки из постоянно обновляемых кувшинов. Какой бы ни была цена, она была потрачена не зря, если судить по румянцу на лице Бакари, инвестиции, которые окупятся десятикратно.
Расслабившись на подушке, Хуэй позволил напряжению покинуть его. Он выполнил свою работу, и он не споткнулся о свои ноги или рот, как он боялся. Он смотрел, как его отец выпивает еще одну чашу вина. Его глаза начали стекленеть, но улыбка оставалась яркой.
Когда пир закончился, начались развлечения. Первыми пришли танцовщицы, самые красивые женщины, которых нашла Исетнофрет. Они были обнажены, если не считать ленточек, повязанных вокруг талии, и ожерелий. Они покачивали бедрами и грудями, кружась по извилистой линии вокруг стола, позвякивая ожерельями из бисера. Кувыркались по залу и ослепляли жонглеры, подбрасывая друг другу горящие кольца.
Пока мастер-рассказчик восхищался своей игрой слов, а поэт декламировал эпическое повествование о славной истории Египта, Хуэй наблюдал, как Исетнофрет и Кен выскальзывают из-за стола. Ему было интересно, что они планируют, но он не хотел, чтобы его подозрения испортили такую радостную ночь. Все было хорошо. Все будет хорошо.
В зале воцарилась тишина, когда Исетнофрет внезапно появилась в пространстве, отведенном для развлечения. Хуэй ахнул. Его мать преобразилась. На ней было темно-красное платье, облегающее каждый изгиб тела, в одной руке она сжимала анкх, а в другой - посох из папируса.
- Исида! - зачарованно пробормотал Хуэй.
Исетнофрет хлопнула в ладоши, и появились еще трое. Первой была красивая молодая женщина в платье цвета охры, с распростертыми за спиной крыльями ястреба. Это была Нефтида, сестра Исиды. Вторым был мускулистый мужчина в маске, вырезанной в виде звериной головы Сета. Хуэй внезапно вспомнил свой ужасный сон в ночь ритуала его матери. Сет медленно повернулся, осматривая комнату, и гости в страхе склонили головы, когда его взгляд скользнул по ним.
Хуэй вздрогнул, когда увидел третьего исполнителя. За зеленым обликом Осириса скрывался его брат Кен. На нем была высокая белая корона Атефа со страусовыми перьями, вьющимися по бокам, а в руках он держал посох и молот.
- Да начнется представление, - объявила Исетнофрет.
Когда четверо игроков заняли свои позиции, раздался голос, словно исходивший от самих богов: - Итак, вот история Осириса и Исиды, Нефтиды и Сета, детей Геба, земли, и Нут, неба.