Бакари наблюдал за ней. - Ты знаешь, что лжесвидетельство - величайшее преступление в глазах богов?
Ипвет кивнула.
- И ты знаешь, что если ты будешь виновна в таком преступлении, тебе отрубят руки и ноги и утопят в канале?
На этот раз Ипвет побледнела, но держалась твердо.
-Я клянусь говорить правду, от всего сердца.
- Очень хорошо, - сказал Бакари, кивая в знак согласия остальным придворным. - Продолжай.
Когда его сестра посмотрела на него, Хуэй увидел любовь в ее глазах и почувствовал прилив тепла.
- В моем брате много от моего отца. Его сила. Его преданность тому, что правильно. Он вырос хорошим человеком, и я знаю, что мой отец очень гордился им. Хави сам мне об этом сказал.
Хуэй едва мог вслушиваться в эти слова.
Пока Ипвет продолжала свой рассказ о многочисленных проявлениях любви Хуэя к отцу, он наблюдал за лицами Бакари и суда. Бесстрастная мольба сестры, казалось, тронула их сердца. Высеченные из кости черты смягчились. Головы кивали или склонялись, чтобы сосредоточиться на ее словах. Когда на мрачном лице Бакари появился намек на улыбку, Хуэй почувствовал нарастающий прилив облегчения. Ипвет наверняка выкупит его свободу, а вместе с ней он найдет способ привлечь Исетнофрет к ответственности за совершенное ею ужасное преступление, независимо от того, прислушается владыка к его обвинениям или нет.
Хуэй огляделся. Рот Исетнофрет искривился в оскале, а глаза горели яростью. Она никогда не простит Ипвет этого.
Его сестра закончила свою речь и поклонилась.
- Добрые слова, - сказал Бакари. - Хорошие слова. Теперь нам нужно услышать еще только одно.
Хуэй холодно посмотрел на свою мать. Она сделала бы все возможное, но ничего не могла сказать против искреннего свидетельства Ипвет. Однако Исетнофрет не двинулась с места. Вместо нее вперед вышел Кен.
- Как вы знаете, милорд Бакари, я провел последние несколько дней глубоко в архивах Лахуна и долго беседовал со старейшинами города, - начал Кен. - И я раскрыл скрытую правду, которая оказывает серьезное влияние на это разбирательство.
- Тогда говори, - приказал господин.
- Что я узнал, так это то, что мать, родившая обвиняемого, не была истинно рожденной египтянкой, за которую она себя выдавала. Она солгала, чтобы привлечь внимание губернатора, моего отца, и стать его женой. - Кен сделал паузу,позволив своим словам созреть, прежде чем сказать: - Кия была из гиксосов.
Шок прокатился по членам суда.
- Это ложь! - Хуэй разъярился, его гнев раскалился добела.
Теперь он мог понять, почему Исетнофрет была так уверена, что его мольбы останутся без внимания. Он отказывался верить, что Кен мог быть частью заговора их матери. Его брат любил его – всегда любил его. Но он был глупцом, и эта детская надежда погубила его. Кен был инструментом его матери. Ее ложь была его ложью. И он сказал бы все, что угодно, лишь бы увидеть Хуэя уничтоженным.
- Теперь мы можем видеть истинный мотив убийства моего отца, - продолжил Кен, когда охранники шагнули вперед, чтобы оттащить Хуэя назад. - Мой брат - змея, спрятавшаяся среди добрых людей Лахуна. Он прекрасно знает свою родословную. Вот в чем заключается его преданность. Мой отец – хороший человек, да, храбрый человек – выполнял свой долг, пытаясь защитить Лахун от этих кровожадных варваров. А обвиняемый не мог этого допустить. Поэтому он убил губернатора.
Хуэй рванулся вперед, но охранники отдернули его руки назад.
- Ложь! - взревел он. - Я скажу вам, кто отравил моего отца. Моя мать, Исетнофрет, из ревности! Из жажды власти!
Но Хуэй оставил свое обвинение слишком поздно. Лица членов суда потемнели. Его слова звучали как бред отчаявшегося человека. Он свирепо посмотрел на мать. Она позволила себе еще одну жестокую улыбку и ускользнула. Она одержала свою победу.
Хуэй почувствовал отчаяние, когда посмотрел в грозное лицо Бакари.
- Вот и все, - сказал повелитель. - Правда. Человек, который стоит перед нами, не настоящий египтянин. Он варвар, и он будет осужден как варвар. Убийца. Ублюдок. И варвар.
Хуэй почувствовал, как у него закружилась голова, и на какое-то время слова господина потонули в стуке его крови.
Когда к нему вернулись чувства, Бакари выносил приговор.
- Вот мой приговор. Ты будешь кастрирован, а затем тебя отведут к месту казни и разрежут на куски. В загробной жизни тебе будет отказано. Да будет так.