- Кто хочет знать? - Капитан лодки изучал его прищуренными глазами. Он казался человеком, склонным к подозрениям.
- Меня зовут... К-Кики, - сказал Хуэй, заикаясь над своим псевдонимом.
Мастер повторил его имя с легкой усмешкой, высмеивая его заикание.
Щеки Хуэя вспыхнули. - Вы могли бы уйти раньше, имея еще две руки, чтобы помочь перенести ваши товары, и к тому же сильные.
Мастер оглядел его с ног до головы, оценивая его достоинства.
- Я дам тебе кувшин пива и немного хлеба. - Он хмыкнул. - Ты мне понадобишься только на пути в Хелуан. Ты можешь помочь разгрузиться там. Тебе придется самому добираться сюда.
Мастера, как узнал Хуэй, звали Адом. Хуэй согласился на условия, и мгновение спустя он был рядом с мальчиком, который, казалось, почувствовал облегчение от того, что получил какую-то помощь. Схватив тюк, Хуэй потащил его по камням вверх по склону, затем вернулся за следующим. Чем быстрее он загрузит лодку, тем быстрее они смогут уехать.
Обливаясь потом, Хуэй оглянулся на Лахун. Отблески костра исчезли. Его преследователи пойдут по его следу.
Адом внимательно наблюдал за ним, и когда Хуэй бросил глиняный горшок на борт, мастер сказал: - Если ты так скучаешь по этому месту, почему ты хочешь уехать?
- Скучаю?
- Ты все время оглядываешься назад.
- Мой отец отправил меня на год в ученики к моему дяде в Гелиополис. Я бы предпочел остаться здесь с девушкой, которую люблю.
Хотя он кивнул, лицо Адома ничего не выражало, и Хуэй не мог сказать, поверил он ему или нет.
Вскоре ялик был полностью загружен. Хуэй окинул взглядом товары, сложенные на палубе. Для судна такого размера их было слишком много, и он боялся, что груз может утонуть. Адом был жадным и ленивым человеком; он не хотел делать два рейса. Но хотя ялик низко сидел на воде, он казался достаточно устойчивым.
Солнце краснело на горизонте, когда Адом приказал отчалить. Он и мальчик схватили по веслу, и вскоре они уже гребли прочь от причала.
Хуэй смотрел на эти белые стены и задавался вопросом, увидит ли он когда-нибудь снова свой дом. Он представил, как стражники толпой выходят из ворот, ищут во взбитой пыли его следы, а затем разделяются на две группы - одна направляется в пустоши, другая - к каналу. Это больше не имело значения. Было слишком поздно.
Хотя было еще рано, солнце скоро стало палить, и пот пропитал его халат, когда он нагружал ялик. Он подумал об Ипвет, и сердце его сжалось. Его захлестнула внезапная волна скорби по отцу. когда он подумал об Исетнофрет и Кене, и он нашел в себе новые силы. Его ненависть кипела.
Ялик вышел на середину канала. Хуэй наблюдал за фермерами, бредущими по своим полям, и охотниками, осматривающими свои ловушки для водоплавающих птиц. Вскоре берега канала опустели.
Когда холмы замаячили впереди в ярко-коричневых и серых тонах под ясным голубым небом, Адом облизал палец и указал им вверх. Убедившись, что ветер дует в правильном направлении, он рявкнул на мальчика, и парус был развернут. Это была печальная вещь, подумал Хуэй, потрепанная снизу и залатанная в стольких местах, что он задавался вопросом, сколько осталось от первоначального паруса.
Адом развалился на корме под таким же рваным навесом, сложил руки на толстом животе и вскоре захрапел так громко, что, казалось, сотрясалось все его тело.
Хуэй посмотрел на своего товарища-гребца. У мальчика был подбитый глаз и разбитая губа, что, как предположил Хуэй, было наказанием, назначенным его хозяином. Его ребра просвечивали сквозь кожу, а глаза были запавшими. Хуэй подумал, что он похож на побитую собаку в задней части лачуги нищего. Он не знал, был ли этот парень сыном Адома или нет. Всякий раз, когда он пытался завязать разговор, мальчик вздрагивал, смотрел на хозяина и отводил взгляд, сгорбив плечи, словно пытаясь сделать себя таким маленьким, чтобы его не заметили.
Через некоторое время они стали проплывать мимо других яликов, направлявшихся в Лахун. Они были больше и в лучшем состоянии, команда была сильной, поскольку они налегали на весла в унисон. Их хозяева с презрением смотрели, как мимо проплывает лодка Адома.
Когда на них упала тень от холмов, Хуэй посмотрел на возвышающиеся скалы по обе стороны разлома, через который проходил канал. Только бандиты и пустынные скитальцы могли обитать в таком суровом ландшафте. Расщелина задерживала удушающую жару на уровне воды, но Адом не позволил им воспользоваться навесом, чтобы защититься от пронизывающего солнца. Он отдыхал в тени, срезая инжир коротким, но острым медным лезвием, прикрепленным к деревянной рукоятке. Он пожирал плод, как зверь, причмокивая губами, когда сок стекал по его подбородку и брызгал на располневший живот. Мальчик облизнул пересохшие губы, но ему ничего не досталось.