— О, очень приятно, Грегори, — растянула губы в улыбке Синтия. — Наверное, вы восторге, что хозяйка взяла вас с собой на такое выступление? Даже я свою Поли оставила дома.
А, все понятно, это ее жаба душит, что пришлось на билет Грегори раскошелиться. Я сразу сказала, что одна никуда не хожу и меня всюду сопровождает мой секретарь, так что Майер пришлось приглашать нас обоих. Видно, ей и правда нужно от меня что-то важное.
— Так и есть, дисса Майер, — невозмутимо кивнул Грегори. — Весьма польщен, благодарю за предоставленную возможность.
— Какой вежливый молодой человек, — пробормотала Синтия и, уцепив меня за локоток, повела к столику с закусками. — Не желаете немного шампанского?
Конечно, желаю! Прямо сейчас, пока ты держишь меня, я получаю твой образ в копилку, и это надо отметить!
Оставшееся до концерта время мы непринужденно болтали. Хотя, это Синтия болтала без умолку, а мы ее вежливо слушали, и я иногда поддакивала. Ради Бэллы Донны я готова была терпеть этот поток сознания и даже не морщиться. Но, надо отдать Майер должное, про дела она речи сразу не завела. Зато вывалила все сплетни про половину присутствующих, выспросила, где я купила «такое обворожительное» платье, и прокомментировала выбор вин в «Сотах». Когда прозвенел первый звонок, я с облегчением вздохнула. Наконец-то концерт начнется!
Гости заволновались, поднялись со своих мест и отправились каждый к своему входу. В «Сотах» зрители не сидели рядом друг с другом, как в обычных театрах, а смотрели представление в приватных ложах на разных уровнях. К каждому уровню вели винтовые пологие коридоры без ступеней, так что до нашей ложи пришлось топать ножками. Никаких лифтов в «Сотах» предусмотрено не было.
Отсканировав штрих-код на черно-золотом билете, Синтия нажала на ручку двери, и мы вошли внутрь.
— Как интересно! — с удивлением выдал Винтерс, и я была с ним согласна.
Ложа представляла собой небольшую шестиугольную комнату, одна стена которой была панорамным окном, выходящим прямо на простую сцену из темных пород дерева. Свое название концертный зал и получил из-за этих лож-сот, примыкающих друг к другу в идеальном порядке. Со стороны сцены были видны лишь шестиугольные панорамные окна, ни дать ни взять улей в разрезе.
— Никогда не были в «Сотах», Грегори? — ехидно поинтересовалась Синтия.
— Ни разу, дисса Майер, — не смутился Грегори. — Впечатляющая конструкция, но, наверное, исполнителям не очень комфортно здесь выступать.
— Почему это? — удивилась Синтия.
— Ну, они видят только окна, а не людей, не чувствуют энергетику зала, — пожал плечами секретарь.
— Что вы, молодой человек, тут все сделано по высшему разряду, — снисходительно взглянув на Винтерса, Синтия взяла с низкого столика небольшой пульт и нажала на кнопку.
Верхняя половина панорамного окна плавно поехала вниз, и ложа превратилась в балкончик. Можно было даже высунуться и посмотреть на ровную стену ячеек. Ложи были под нами и над нами, и по бокам, многие также опустили половины окон и сделали из своих комнат балконы.
— Тут есть несколько режимов, — объясняла Синтия, — режим балкона, режим панорамного окна с тонировкой, то есть мы всех будем видеть, а нас никто, и режим панорамного окна без тонировки, то есть и мы всех видим, и нас видно.
— Здорово! — искренне восхитился Грегори, а я укрепила мышцы лица, чтобы ничем не выдать своего удивления.
Это Винтерс у нас, как из деревни, а мне нужно было держать марку. Прозвенел второй звонок, и мы уселись в мягчайшие кресла, Винтерс слева, а Синтия справа от меня. Всего в ложе с удобством могло разместиться максимум четыре человека, так что одно кресло у нас пустовало. Помимо кресел здесь так же был стол с фруктами, канапе, сырной и мясной тарелками, ведро с игристым, графины с безалкогольными напитками и мороженое под холодным колпаком. В углу приютилась дверь в небольшой туалет. Все удобства для дорогих гостей!
Прозвенел третий звонок и свет в зале и ложах начал плавно затухать, пока не наступила полная темнота. Я прямо почувствовала, как напрягся рядом Винтерс, ожидая подвоха. Гул стих, все с нетерпением всматривались в то место, где была сцена, ожидая появления главной звезды.
Я думала, сперва зазвучит музыка, но ошиблась. В воздухе прямо напротив нас замерцали крошечные искорки, и я услышала тихий, едва различимый звук. Слов не было, казалось, кто-то распевался и тянул гласную «а». Мерцающих искорок становилось все больше, и поющий голос зазвучал чуть громче. Стало понятно, что голос женский и уже можно было различить неизвестную мне мелодию. Искорки, как светлячки, заволновались, задвигались хаотично, постепенно формируя закручивающуюся воронку, двигаясь в такт малейшим колебаниям волшебного голоса. И что это был за голос! Чистый, глубокий, яркий, он заполнял собой весь зал! Набирая силу, он постепенно переходил с самых низких нот в более высокие, не прерываясь ни на секунду. Все быстрее крутилась воронка из светлячков, чудная мелодия из одной гласной становилась все напряженнее, приобретая какие-то тревожные интонации. Я почувствовала, как разволновалась не на шутку, как будто сейчас должно было произойти что-то опасное или важное. Глаза прикипели к бешено вращающемуся смерчу из искр, пока в один миг он не опал сверкающей волной, обнажая женскую фигурку в блестящем белом платье-тунике. В тот же миг прекратился и звук. В гробовой тишине все оторопело рассматривали молодую женщину с абсолютно белыми волосами до пят. Ее красивое лицо было освещено лучом света, а глаза закрыты. Но не успела я выдохнуть, как Бэлла Донна открыла огромные, ярко-голубые, цвета неба, глаза и запела на неизвестном мне языке.