- Один день в моем мире примерно равен пятидесяти девяти в этом...- бубнила она себе под нос.- Значит один час в моем равен... тоже пятидесяти девяти с длинным числом за запятой часам в этом мире. А значит, один месяц в моем родном мире примерно равен шестидесяти одному в этом, и один год в моем мире - без нескольких единиц шестидесяти двум годам в этом мире. Такс... что же это значит, шестнадцать лет в моем мире это девятьсот девяноста два года здесь? Почти тысяча. Но если все это правда, то конец света, о котором все говорили в год моего рождения - две тысячи двенадцатом - мог действительно наступить, если бы Анорсель не взошла на место солнца? Вот уж точно бред. Хотя я подумала бы также чуть больше месяца назад, если бы кто-то рассказал мне о существовании другого измерения, так что разница во времени вполне возможный факт. Так что теперь любому можно говорить, что мне девятьсот девяноста два года.- Она в голос рассмеялась и ощущение присудствия ее отряда здорово пощекотало ей нервы, передав смех ее приятелей.
***
Мариэль знала, что еще долго не уснет после дневного дрема, по этому, собрав все свои вещи, разбросанные по берегу, она побрела вдоль воды. На каждый шаг приходилось одно слово драконьего языка из реплики, которую она придумала вместе с Иналией. Длинная речь повторилась два раза, когда Мариэль вышла на просторную поляну - идеальная посадочная площадка для драконов. В непроглядной тьме различались лишь отражения звезд в черной воде и силуэты деревьев на дальнем конце поляны - еще чернее, чем тьма царящая вокруг.
Какая-то птица, вроде сова, пролетев прямо перед глазами, громко ухнула, чем напугала Мариэль. Скорее от внезапности, чем от самой птицы, Мариэль шарахнулась в сторону и, споткнувшись обо что-то упала в глубокую яму. Благо на дне был толстый слой соломы, а покраям разросся мох, небыло бы его и удар головой о стену обошелся бы Мариэль потерей сознания. А так, потерев ушибленный затылок, Мариэль поднялась и посмотрела вверх. Темно было, хоть глаз выколи, ничего не видно.
- Нарнанте тиа.- прошептала Мариэль охрипшим от шока голосом и в воздухе зажегся маленький фонарик - голубоватый шарик света.
Оглядевшись, Мариэль не увидила ничего кроме кучи соломы, выступающих корней старого пня - некогда растущего рядом с ямой дерева, и двух яйцеобразных камней в уютных гнездышках соломы. Внезапная боль, прорезавшая ладонь заставила Мариэль подпрыгнуть на месте от страха. Ее кто-то укусил! В ту же минуту с того места, где только что лежала рука Мариэль, раздалось вошканье и добродушное мурлыканье. Мариэль, успакоив бешено колотящееся сердце, опустила взгляд и восклик удивления застрял у нее в горле.
Там стоял дракон, точнее детеныш, и мило так улыбался, показывая белые, еще не острые, зубки. В золотистых глазках горело любопытство и желание поиграть. Он весело вилял хвостиком, стоя в такой позе, в какой щенки игриво пригинаются к земле, подогнув передние лапы так, что почти касался головой соломы, и выпрямив задние ровно на столько, что бы толчка хватило на прыжок.
От умиления Мариэль расплалась в улыбке и протянула руку к дракончику. Он подскачил, схватив передними лапками ее пальцы и повалился на спинку. Мариэль погладила его по животику. Золотистая чешуйка покалывала ладонь.
Тут затрещали два камня - зеленое и голубое, Мариэль только сейчас поняла, что это драконьи яйца.
Малыш проскакал растояние от Мариэль до своих вылупляющихся братьев и налетел на серебристое яйцо. Он словно помагал другому дракончику вылупиться, что бы скорее с ним поиграть.