Этот ритуал направлен на определение магической ауры людей, а в этом особом случае использовался страж магических чар Гильдии для обнаружения полуэльфов.
Фенула разложила эти диски на ладони, встряхнула их, а затем, бросив на землю, прошептала одно слово на эльфийском языке. Они со звоном упали на пол, но когда победители вытянули над ними руки, стали неистово вращаться, словно живые. Убийцы пропели имя Сана, и постепенно это кружение стало упорядочиваться до тех пор, пока не образовалась стрелка, указывавшая точное направление в пространстве.
Демар посмотрел на Фенулу: от внутреннего напряжения вены вздулись у нее на шее.
— Что это значит? — спросил он дрожащим голосом.
— Мы совсем близко. Идти осталось меньше суток.
Недосказанность повисла в воздухе.
— Я готов, — с гордостью подтвердил свои намерения Демар; Тесс посмотрел на него доброжелательно и одновременно насмешливо.
«Посмотрим, как ты будешь смеяться над моей решительностью, когда я доставлю Иешолю его трофей», — подумал юноша, стиснув зубы.
— Будем действовать, как условились, — произнесла Фенула, собирая диски. — Идо нас не интересует. В крайнем случае убьем его, но лучше постараться обойти гнома.
Демар кивнул, а потом посмотрел в окно: вся местность была залита матово-белым светом. Но в его глазах этот пейзаж окрасился в ободряющий кровавый цвет, цвет бога Тенаара.
Сан долго не мог уснуть.
После ссоры с Кваром он уже больше не пререкался. Его учитель стал педантичным, нудным и более жестоким в вопросах наказания. С тех пор как Идо позволил ему самому выбирать способ наказания своего строптивого ученика, жизнь Сана стала еще тяжелее. Иной раз ему приходилось переписывать длинные отрывки из книг по истории или заучивать наизусть некоторые наиболее важные фрагменты из эльфийской культуры, но самым ужасным было то, что эта старая мумия не указывала Сану на его слабые стороны и часто просто запрещала посещать библиотеку.
— Все, что угодно, только не это, — причитал мальчик.
— Более того, доступ туда тебе закрыт еще на четыре дня. В следующий раз будешь знать, как вести себя.
На этот раз Квар запретил Сану появляться в библиотеке целую неделю. И мальчику никак не удавалось убедить Идо заступиться за него.
— Мне не нравится то, как складываются твои взаимоотношения с учителем, — отвечал Идо на его жалобы.
— Я тебе уже тысячу раз объяснял, что все это ужасно скучно.
— Я тебе также столько же раз отвечал, что настоящая магия — это скука. Когда приступаешь к изучению чего-нибудь, без определенной доли терпения не обойтись.
— Но если даже и так, почему он должен запрещать мне ходить в библиотеку? Там я узнаю несоизмеримо больше, чем слушая его самого. И потом, за чтением книг время проходит незаметно.
Идо, тяжело вздохнув, вынул трубку изо рта.
— Я знаю, что здесь тебе не слишком интересно, но как, если не в учебе, ты можешь по-настоящему отвлечься?
Правда в том, что Идо больше не понимал мальчика. Его рассказы о Всплывшем Мире были полны печали и вызывали уныние. Только во время занятий по владению мечом Сана покидали тягостные раздумья. Однако этого ему хватало ненадолго.
Сана утомляло такое скучное времяпрепровождение, и виной его хандры, как ему казалось, был Идо. Мысли о смерти родителей превратились в сущее наваждение. Мальчик чувствовал, что только активные действия могли бы положить конец его преследованию призраками прошлого. Все эти истории были не больше чем обычная болтовня, выдумки, цель которых избежать столкновения с действительностью. Примерно так думал мальчик, искренне недоумевая, почему Идо повел себя как трус.
Все во Всплывшем Мире были чем-то заняты, поэтому и Сан не хотел сидеть сложа руки. Именно запреты учителя стали истинной причиной разногласий с Кваром, потому что только в книгах с магическими формулами мальчик видел свое спасение. Он читал их постоянно, а по ночам пытался на деле применить полученные знания. Многое не получалось, но мальчик схватывал все на лету. И только погрузившись в магию, он забывал про прошлое.
Недовольно ворочаясь в кровати, он думал о том, чем будет заниматься всю предстоящую неделю, лишенный этой единственной радости в жизни.
За окном стояла непроглядная ночь, и Сан не мог без щемящего чувства тоски смотреть на этот мрак.
Едва он закрыл глаза, как чья-то рука зажала ему рот. Он тут же открыл их снова и попытался вырваться. Вскользь он заметил суетящихся вокруг себя трех человек. Перед дверью в его комнату на полу лежал охранник с перерезанным горлом.
Нападение было абсолютно бесшумным и ужасным. Сан не заметил ничего подозрительного: похитители, словно привидения, напали на него в полной тишине. По внешнему виду они напоминали жителей Залении, смущало только выражение их лиц. Мальчику хватило нескольких мгновений, чтобы понять, что случилось, как вдруг воспоминания о прошлом вытеснили реальные события.
Два человека в одежде наемников выбили дверь его дома. Размахивая длинными ножами, они накинулись сначала на его отца. Сан выбежал в другую комнату и, спрятавшись под кроватью, услышал крики сопротивлявшейся матери. Все вокруг потеряло свою осязаемость, и его тело онемело: мальчик хотел вылезти из своего укрытия и сделать хоть что-нибудь, но страх оказался сильнее. Затем неожиданно все стихло, и он понял, что повел себя как трус.
Сердце мальчика переполнилось яростью.
Он начал активно двигать руками и ногами, но двое убийц сразу же крепко связали его.
«Идо, где же ты? Почему ты не рядом?»
Сан был один. Никого, как и в тот раз, не оказалось с ним рядом.
Острая боль пронзила тело, и в одно мгновение все взорвалось, рассыпаясь множеством красных искр. Жар необычайной силы вышел из его груди и спустился к рукам, воспламеняя вены; затем он сосредоточился на кончиках пальцев и стал выжигать живую плоть. Все охватил огонь. Сан почувствовал, как жар коснулся его тела, но он твердо знал, что огонь не сделает ему ничего плохого, даже не тронет его. Убийцы ослабили захват, веревки рассыпались, и мальчик высвободил руки. Вокруг было все сплошь в огне. Двое из нападавших, охваченных пламенем, извивались на полу.
В этот момент открылась дверь, и огонь сразу погас. Сан увидел, как сверкнул меч, рассекая воздух над головами еще державшихся на ногах убийц. Последовали два стремительных удара: один нападавший был пронзен сразу, другой с хрипом повалился на пол. Идо не удостоил их даже взглядом. Он только подскочил к Сану и обнял мальчика: гном был очень взволнован.
— Все в порядке?
Сан, не зная, что ответить, огляделся вокруг: стены комнаты почернели, мебель выгорела дотла, а на полу лежали четыре тела. Один был еще жив, другого убил Идо, двое сгорели в огне. Это были трупы убийц, и именно Сан сразил их.
Гном посмотрел в лицо единственному оставшемуся в живых убийце. Юноша лет двадцати с красивым чистым лицом отважного человека. Идо посмотрел на его одежду, на метательные ножи, два кинжала, лассо. Как знать, по какой странной иронии судьбы оказался он в руках Гильдии.
— Как вы проникли сюда?
Убийца посмотрел ему в глаза с полным равнодушием. В его взгляде не было ни капли сожаления о смерти его спутников.
— Я убью тебя, если не скажешь.
Все угрозы казались бесполезными.
— Считай, что ты уже мертв.
Два часа гном пытался выбить из него признание, но тот не проронил ни звука. Идо изо всех сил пытался придать своему лицу свирепое выражение, но ничего, кроме отвратительной жалости к этому мальчишке, он не испытывал.
— Можешь быть уверен, что настоящая смерть — это не то, что ты думаешь.
— Если я умру, то попаду к Тенаару. Лучше убей меня.
Изменить взгляды этих людей было невозможно: весь смысл их жизни заключался в миссии. В случае провала ничто не могло помочь им. Они отвергали любую форму проявления свободомыслия взамен несокрушимой уверенности в том, что после смерти бог поведет их за собой.