— Меня это не волнует. Достаточно того, что они нравятся тебе, — возразил тот, снова усаживаясь на стул. Он подал служанке знак, чтобы та продолжила делать массаж. — Позволю себе также заметить, что у меня гораздо больше вкуса… — добавил он, указывая глазами на женщину, стоявшую у него за спиной.
— Я хотел, чтобы их взяли на работу.
Фора вопросительно на него посмотрел:
— Оставь их здесь. В войске их оценят по достоинству.
— Нет, я хочу, чтобы они были отправлены в Макрат, во дворец к моему отцу.
Дядя принца замер на мгновение, а потом ехидно улыбнулся.
— Это так же невероятно, как и то, что некоторые вещи никогда не меняются. Уже много лет прошло с тех пор, как я начал обучать тебя, но ты так и не перестал быть наивным простаком.
Леарко, услышав оскорбительные слова, даже не двинулся с места.
— Я их купил, и они принадлежат мне по праву. Я могу делать с ними все, что захочу.
Фора небрежно махнул рукой:
— Делай как знаешь. Каждый развлекается по-своему. — А через мгновение добавил: — А ты готов к тому, что твоему отцу это придется не по вкусу?
Леарко, сжав кулаки, потупил взгляд.
— У тебя их столько уже было. И эта, возможно, не самая плохая. В любом случае о них мы поговорим после с глазу на глаз. — Фора бросил мимолетный взгляд на девушек. — Для двух посудомоек всегда найдется место при дворе, я бы придумал для них занятие поинтереснее.
— Они находятся под моей защитой, — снова повторил принц.
— Согласен, — раздраженно ответил его дядя. — Но теперь я бы хотел поговорить с тобой наедине.
Фора медленно оделся.
— Помоги мне, — надменно приказал он, и Леарко послушно подчинился.
Принц постепенно, вещь за вещью, помог дяде надеть доспехи и осторожно затянуть ремни на его теле. Ежедневно, из года в год, он выполнял это поручение: подобный ритуал предшествовал каждому сражению, в котором обоим предстояло принять участие.
Трясущийся человек неподвижно стоял и смотрел на него. Это был старик с огромными от страха глазами. Если бы он мог — взмолился бы о пощаде, но страх вынуждал его хранить молчание. Леарко почувствовал, как его рука, вся в холодном поту, скользнула по рукояти меча. Фора стоял сзади и смотрел на него в упор.
— Ну, давай же, — подталкивал он племянника.
Во второй раз он принуждал Леарко к действию, и с каждым разом все больше раздражения звучало в его голосе. Дядя уже два месяца был его наставником: принцу тем временем было не больше тринадцати лет.
До сего момента мальчик был убежден, что не было на свете никого более неумолимого и ужасного, чем его отец. Принц потратил годы на то, чтобы добиться расположения короля: до изнеможения совершенствовал он свое искусство фехтования, изо всех сил пытаясь укрепить и сформировать свое худощавое тело в соответствии с требованиями военного искусства. Но тот ни разу даже не улыбнулся ему, ни единым жестом не выразил своего одобрения.
— Ты — слабак, — с неизменной язвительностью в голосе повторял король, обращаясь к сыну. И эти слова больно ранили принца.
Матери Леарко словно не существовало: он видел ее только во время наиболее важных официальных церемоний. Остальное время эта женщина, словно чужестранка, избегала людей; на протяжении многих лет она предпочитала уединяться в своих покоях, обрекая себя на добровольное затворничество. Принцу никогда не удавалось ни заговорить с ней, ни даже коснуться ее рукой.
В то время Фора был похож на полумифического героя: он был человеком высокого роста, могучего телосложения и безграничной силы, мальчик никогда не смел к нему приблизиться.
Вскоре последовало отцовское решение.
— Ты отправишься принять участие в сражениях в Земле Ветра. Настало время тебе узнать, что такое битва, и научиться настоящему боевому ремеслу.
Услышав эти слова, Волько, адъютант короля, запротестовал:
— Но, господин, он еще ребенок…
— Я был на год младше его, когда попал в Академию.
— Но война…
— Я — король, и мне решать, что лучше для моего сына!
Так Фора стал наставником принца, и юноша повсюду следовал за ним. Леарко, обвешанный тяжелыми доспехами и размахивая мечом, участвовал во всех битвах подряд.