Казнь была назначена на шестое мая. Сначала Тёмного Лорда должны были под конвоем препроводить в Министерство, а оттуда переправить к месту казни, вдали от магглов, где его могли бы видеть все маги, желающие присутствовать при этом. Никто не протестовал против столь ужасной кары — многие считали её даже недостаточным возмездием за те деяния, что совершил Вольдеморт.
И утром шестого мая, в одиннадцать часов, Тёмный Лорд вступил на площадь перед Министерством. Он шёл сквозь расступающиеся ряды людей, гордо вскинув голову, и алые глаза полыхали гневным огнём, видя толпу, жадно ожидающую его смерти. Под грозным взглядом Вольдеморта люди стихали и пятились: Гарри отнял магию Лорда, но не то неуловимое тёмное величие, что сквозило в каждом его движении и заставляло людей слепо верить ему и следовать за ним к гибели. Те, кто принесли с собой камни, чтобы бросить в поверженного Тёмного Лорда или те, кто собирался плюнуть в лицо убийце, не смогли этого сделать, подавленные внутренней силой наследника Слизерина. Даже сопровождавшие его авроры поглядывали на него с опаской, несмотря на то, что знали: теперь Тёмный Лорд не способен даже произнести «Люмос». Его палочка — тринадцать с половиной дюймов, тис и перо феникса — была уже сломана и уничтожена, а теперь пришёл черёд и её владельца.
Вольдеморт ступил на первую ступеньку, ведущую в Министерство, как вдруг из толпы раздался мелодичный голос:
— Ne aesse, lethass! Iessa se’athe neathaess!
Лорд вздрогнул, словно споткнувшись, и обернулся. К нему, двигаясь сквозь невольно расступающуюся толпу, шагала Валькери. Авроры заслонили было ей дорогу, но она лишь внимательно посмотрела на них, и они отступили, дрожа и невольно прижимая руки к горлу, будто боясь, что сейчас острые клыки вонзятся в их беззащитные шеи.
— Зачем ты здесь? — негромко спросил Тёмный Лорд, отводя взгляд. — Не стоит тебе этого видеть, сестрёнка… Я проиграл, и расплата не заставила себя ждать.
— Неужели ты думал, что я оставлю тебя одного? — Валькери смотрела слишком серьёзно. — Ты сделал свой выбор, и я не вмешивалась, — но не проститься с тобой я не могла.
Они шагнули друг к другу и крепко обнялись, не обращая внимания на потрясённые вздохи толпы.
— Не надо, Вал… Уходи… Мне тоже тяжело… — голос Вольдеморта чуть дрогнул.
Девушка судорожно вздохнула, сдерживая наворачивающиеся слёзы, и отступила:
— Прощай, братишка…
— Прощай… — тихо отозвался он. — Живи счастливо…
Она развернулась и быстро пошла прочь, не оборачиваясь. Вольдеморт проводил её долгим, тоскующим взглядом и, опустив глаза, нащупал что-то в рукаве. Чёрный металл блеснул на солнце.
— Смотрите! — сдавленно вскрикнул кто-то.
Валькери замерла; её рука метнулась к поясу, где всегда висел Блак’нэир. Ножны были пусты.
— Вольд… — отчаянно выдохнула она и молнией кинулась обратно, но всё же опоздала.
Тёмный Лорд размахнулся, точным движением вонзил кинжал себе прямо в сердце и резко выдернул его обратно. Кровь горячим потоком хлынула из широкой, смертельной раны, влажным пятном расплываясь на чёрной мантии. Вольдеморт криво усмехнулся и, покачнувшись, осел на руки сестры. Обагрённый кровью кинжал выпал из его ослабевшей руки на каменные плиты ступеней Министерства.
— Зачем?.. — с болью и горечью прошептала Валькери, опускаясь на колени и бережно обнимая брата, из которого с каждым новым ударом сердца уходила жизнь.
— Не хотел… доставить им удовольствия… любоваться, как я буду гореть заживо… — прохрипел он. — Умереть от оружия… мечта лонохарца… Thaai’shaar Lono Khaauura… Я люблю тебя, сестрёнка…
Он глубоко вздохнул, отчего кровь из раны хлынула ещё сильнее, и светло улыбнулся:
— Вот и всё…
Его тело безжизненно обмякло в руках Валькери, и девушка склонилась над ним, беззвучно зарыдав. Все вокруг не знали, что сделать — ни авроры, ни толпа. Кто-то уже дезаппарировал, чтобы сообщить новому Министру — Артуру Уизли — о произошедшем. Валькери было всё равно; она, не обращая внимания на окружающих её людей, не шевелилась, по-прежнему сжимая в объятьях тело названного брата.
Через минуту у Министерства появились Артур Уизли, Гарри, Шеклболт и остальные главы Ордена. Пэнтекуин подняла на них тяжёлый взгляд, полный немой боли и тоски:
— Отдайте его нам, — тихо попросила она. — Мы похороним его с честью, как подобает. Прошу вас…
Они смутились, видя горе девушки. Артур, человек по натуре мягкосердечный, пробормотал: