— Привет, Гермиона, — смущённо улыбнулся Невилл. — Скоро тебе пополнение: вот, познакомься, это Лиза, наша младшая.
Пухленькая розовощёкая девчонка с косичками застенчиво посмотрела на Гермиону снизу вверх:
— Здравствуйте, миссис Уизли. Мне Салли о вас много рассказывала. Вы — её любимая учительница!
— Рада слышать, — улыбнулась Гермиона и обратилась к Невиллу: — Так сколько же у вас всего детей?
— Пятеро, — гордо ответила Сьюзен. — Три девочки и два мальчика.
— А мы с Роном остановились на двух, — вздохнула Гермиона. — Он сказал, что в мире и без того слишком много Уизли…
— Лично я утверждал это с самого начала, — раздался бархатистый протяжный баритон с еле уловимым акцентом человека, давно не говорившего на родном языке.
Гермиона обернулась к дверям — как, впрочем, и многие в зале.
Драко Малфой стоял, облокотившись на косяк, скрестив руки на груди и со скучающим видом обозревая всех собравшихся. У Гермионы едва не отвисла челюсть: несмотря на то, что ему было уже тридцать девять, если не сорок, выглядел он от силы на двадцать пять — хищный, опасный и грациозный, как и много лет назад, когда Гермиона в последний раз видела его. Длинный чёрный плащ обвивает идеально сложенное, по-юношески гибкое тело; красиво очерченные узкие губы на лице без единой морщинки изогнуты в привычной усмешке — лишь чистые и холодные, как айсберг, серые глаза выдавали возраст владельца тем неуловимым спокойствием и мудростью, что присущи людям, уже долго живущим на этом свете.
Заметив устремлённые на него взгляды, Малфой медленно отстранился от косяка, скользнул вперёд на несколько шагов и отвесил изящный поклон всем собравшимся.
— Не паясничай, Рихар! Если твоя царственная пятая точка перегородила путь, это вовсе не значит, что моя нога не сможет расчистить дорогу Архимагистру Зелий.
Глубокий, мягкий голос с вкрадчивыми и невероятно эротическими вибрирующими нотками был чем-то смутно знаком собравшимся, чего не скажешь о его владельце, который вошёл следом за Малфоем. Совсем молодой, на вид лет двадцати, слишком высокий и стройный для человека, двигающийся неестественно плавно, с аристократически изящными чертами лица, обрамлённого длинными, до лопаток, густыми иссиня-чёрными волосами, с саркастичной белозубой ухмылкой на тонких губах и удивительно притягательными глубокими глазами цвета южной ночи, внутри которых тлел странный шальной огонёк, готовый в любую секунду вспыхнуть ярким пламенем, сжигая всё на своём пути… о да, этот парень был действительно чертовски красив и немногим уступал Малфою. Он небрежным жестом откинул волосы назад, и на его бледной руке с длинными изящными пальцами сверкнуло серебряное украшение: тяжёлый, но тем не менее мастерски выполненный браслет в виде змеи, несколько раз обвивающейся вокруг руки. Ядовито-жёлтые глаза, казалось, настороженно изучали Зал, будто оберегая хозяина от любой возможной опасности.
— Извините, но только выпускникам и их ближайшим родственникам разрешено присутствовать, — вежливо, но непреклонно заявила Гермиона, заступая дорогу незнакомцу.
Тот с еле заметным недоумением посмотрел на неё.
— Не узнаёт, — шепнул Малфой.
Брюнет понимающе усмехнулся:
— Время неумолимо… для всех, кроме нас. Грэйнджер! — внезапно неуловимо преобразившись, рявкнул он. — Что будет, если я смешаю настойку златоцвета с сушёной печенью грифона?
Гермиона замерла, потрясённо вытаращив глаза на Снейпа. Обретённая молодость изменила черты бывшего профессора алхимии до неузнаваемости… и всё же, как она не заметила этот профиль хищной птицы, эти бездонные глаза и огромный рост?!
— Не знаете? — губы скривились в знакомой желчной усмешке. — Да, годы не пошли вам на пользу. А ведь раньше вы отвечали на любой мой вопрос… даже если я спрашивал не вас!
— Профессор Снейп?! — наконец обрела дар речи Гермиона.
— Минус десять баллов Гриффиндору за короткую память, — бросил тот в лучших своих традициях.
— А меня помните? — из-за его спины появилась неправдоподобно красивая девушка с хищными чертами лица и роскошными волосами, собранными в толстую тугую косу, доходящую до колен.
Время также практически не было властно над ней: она выглядела от силы лет на двадцать, не больше. Правда, её изящная фигурка изменилась, и теперь взгляд мужчин невольно притягивался к пышной высокой груди и крутому изгибу бёдер; однако на тонкую талию рождение детей не повлияло, или же Валькери внимательно следила за собой.