И Влад заговорил — торопливо, сбивчиво, волнуясь и даже немного заикаясь, понимая, что значит его открытие для Салазара, который слушал его, опустив голову, но при этом жадно ловя каждый звук. Влад начал чертить в воздухе схемы пальцем, который оставлял за собой линии разных цветов, соответствующих различным потокам магии. Он объяснил то, как вышло, что они смогли сплестись вместе, и почему дали такой эффект. С замиранием сердца он начертил схему контрзаклинания, чёткую и знакомую довольно многим. Это оказалось заклинание простой магии — вот почему лонохарцам не удалось его вывести: они просто не приняли во внимание этой, такой простой и примитивной, магии словожеста.
— Но… — тихо пробормотал Воланд — …это же… Крусио…
Влад коротко кивнул:
— Оно воздействует на клетки, вызывая их микроскопические колебания и смещения, отчего и появляется боль, — пояснил он. — При воздействии Крусио на кость Салазара, клетки начнут вибрировать, и это разрушит ту магическую оболочку проклятья, что обволакивает каждую клетку кости, на которую попало проклятье. Только… боль будет очень сильной, гораздо сильнее обычного Пыточного проклятья… — замявшись, добавил он. — И накладывать его должен действительно искусный в этом маг, а лучше двое или трое, чтобы обеспечить достаточную силу чар. И ещё… я не исключаю возможность выхода аниморфизма из-под контроля… Риск велик, почти смертелен, — закончил он с безжалостной правдивостью.
Глава 4
Все невольно перевели взгляды на Салазара. Он медленно поднял голову, и от нехорошего блеска его горящих глаз всем сделалось не по себе.
— Делайте. Сейчас. Кто угодно. Я выдержу. Только быстрее, — сухо и отрывисто проговорил он.
— Но, Салазар… — попыталась возразить Фаэлита.
— Сейчас, — ещё суше повторил он, и вокруг него образовался невидимый для простых людей, но прекрасно ощущаемый лонохарцами сгусток тёмной энергии, готовой взорваться в любую секунду. Они представляли, на что может быть способен Салазар с его знаниями и невероятной силой в таком состоянии, и потому уступили.
— Кто будет накладывать чары? — коротко спросил Салазар.
Все взоры в ту же секунду обратились на Воланда. Тот беспомощно развёл руками:
— Я выжжен. Опыт есть, а простой магии — ноль… — тихо, точно оправдываясь, ответил он.
Сразу отбросив кандидатуры Фаэлиты, Адель, Лейлы, Годрика и Ровены с Хельгой из рассмотрения, лонохарцы с немым вопросом посмотрели на Валькери.
— Я уже очень давно не накладывала Крусио, — пробормотала она, отводя взгляд. — Я плохо разбираюсь в простой магии…
— Драко?
Тот покачал головой:
— Не могу. На сына… да и опыта у меня нет… Нет, не смогу.
— Что ж, — подвёл итог Северус, — я остался один. Но надо бы ещё кого-нибудь… моих сил может быть недостаточно…
— Дедушка! — выкрикнул Годрик, которого внезапно осенило. — Он же тоже был Упивающимся!
Валькери, не теряя зря времени, произнесла общую формулу, с которой начинаются все магические средства общения:
— Морсмордре!
Череп засиял в зале, и люди машинально шарахнулись в стороны — рефлекс, выработанный за годы войны.
— Коннектио Ментал. Люциус Леонард Малфой.
Немного помолодевший, но не столь значительно, как Северус, Люциус, сидящий в кресле и читающий книгу, моментально вскинул голову, оглядывая лонохарцев.
— Отец, ты нам нужен. Сейчас. В Хогвартсе, — коротко проговорил Драко, не дожидаясь вопросов. — Влад нашёл контрзаклинание для Салазара.
Люциус рывком вскочил на ноги, и книга со слабым стуком упала на пол, жалобно зашелестев страницами.
— Иду, — только и сказал он и телепортировался. Портал исчез, растаяв в воздухе, повинуясь заклинанию Валькери.
Через миг Люциус оказался в Зале, полностью игнорируя всех собравшихся людей, и сразу обратился к Драко:
— Vaess? Rass’he!
Получив ментальный рассказ, он коротко кивнул, не тратя времени на разглагольствования:
— Хорошо. Лорды, Леди, держите Салазара, когда мы с Северусом начнём. Остальные держитесь подальше от нас и экранируйте Годрика: у них с Салазаром сильная психическая связь, так что его тоже может зацепить. И отгоняйте зрителей.
Не дожидаясь указаний, Салазар сам быстро закатал брюки на правой, повреждённой ноге и лёг на стол, скрутив свои волосы в жгут и зажав зубами, чтобы случайно не сломать себе челюсти, когда боль скрутит его тело судорогой. Что-то жуткое чудилось в этом спокойном приготовлении к адской боли со стороны семнадцатилетнего юноши. Валькери и Воланд прижали его руки к столу, а Драко — обе ноги. Связывающие чары накладывать было нельзя: в таком случае клетки также парализовались бы, и Крусио не подействовало, а стягивать тело ремнями было опасно: Салазар мог вывихнуть себе суставы или сломать позвоночник, пытаясь вывернуться из жёстких пут.