Драко сел, и феникс тут же перепорхнул ему на плечо, желая оказаться поближе к Лорду Дракону.
— Похоже, ты понравился Фоуксу, — улыбнулся Дамблдор. — Хотя обычно он не очень любит незнакомых людей.
— Дракон и феникс — огненные существа, и тянутся друг к другу, — негромко ответил Драко, не смотря на директора. — О чём вы хотели со мной поговорить?
— Ты позволишь мне быть откровенным?
— У меня есть выбор? — уголки губ слизеринца дрогнули в усмешке.
— Выбор есть всегда, — твёрдо произнёс Дамблдор, явно имея в виду не только этот, конкретный, случай.
— Я слушаю, — Драко по-прежнему избегал смотреть в лицо старому магу.
— Я могу чувствовать внутреннюю сущность людей, — негромко сказал директор, — видеть свет и тьму в их душах.
— Ауроскопия, — понимающе кивнул Драко. — Редкое умение, и оттого особенно ценное.
— Тогда ты поймёшь, что я скажу. Каждый человек состоит из тьмы и света: например, мисс Паркинсон — из тьмы с маленькой частицей света, Гарри — из света с частичкой тьмы… В твоём отце света очень мало, хотя он тоже есть; раньше так же выглядела и твоя душа. Но за это лето ты очень сильно изменился, и она стала…
— Серая, — тонкие губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Я знаю. Это мне сказала одна девочка-эмпат, Ровена.
— Это очень необычно, — задумчиво произнёс директор. — Кроме тебя, есть лишь два известных мне человека с такой же окраской души: первый — Северус, который также сильно изменился этим летом, а второй…
— Душа Вольдеморта, насколько мне известно, тоже не была серой, до его шестого курса в Хогвартсе, — невозмутимо отозвался Драко.
— Ты не боишься произносить его имя? — изумился Дамблдор.
— Почему я должен бояться? — ответил вопросом на вопрос Малфой. — Мне он ничего плохого не делал.
— Ты изменился ещё больше, чем я думал, — негромко сказал старый маг. — Ты не будешь на стороне Вольдеморта, не так ли?
— Ну, надеюсь, Вольд сможет справиться и без меня, — хмыкнул Драко. — А ты как думаешь, Фэриан? — обратился он к фениксу.
— Фоукс, — поправил его директор.
— Это имя, данное человеком. Фэриан — вот настоящее.
— Откуда ты его узнал? — словно бы невзначай полюбопытствовал директор.
Слизеринец повернул голову — и лучистые, словно бы светящиеся изнутри глаза встретились с непроницаемо-серыми, подобными айсбергу или стальному клинку. Снова, как и в разговоре с Северусом, Дамблдор почувствовал непреодолимый для него барьер, преграждающий мысли юноши.
— Это нельзя объяснить. Я просто знаю.
Воцарилось непродолжительное молчание, которое нарушил Дамблдор. Вздохнув, он откинулся на спинку кресла:
— Я не понимаю тебя, Драко. Тебе всего семнадцать, а глаза у тебя как у трёхсотлетнего мудреца; я чувствую в тебе невероятную силу, настолько огромную, что если бы ты захотел, то смог бы разрушить Хогвартс лишь шевельнув пальцем — но ты отказываешься от службы Вольдеморту, хотя если вы объедините силы, никто не сможет противостоять вам. Почему? — с усилием спросил директор.
— Вы и сами знаете, — ответил Малфой. — Я никогда не смогу переломить себя и стать вторым после Вольдеморта, а двум Лордам нельзя существовать вместе. Но это, разумеется, не главная причина: если бы мне нужна была власть, я бы нашёл способ устранить Тёмного Лорда и занять его место. Однако… мне она абсолютно не нужна. Зачем мне полуразрушенный мир — а ведь он именно таким и станет после войны, ведь даже на этот день многое изменилось в худшую сторону. А заниматься восстановлением гигантской империи, при этом подвергаясь постоянным атакам со стороны тех, кто не примет мою власть — такие найдутся всегда — и зачем? Чтобы получить богатство, знатность, почести? Но у меня уже есть всё это. Роль постороннего наблюдателя мне больше по душе.
Он усмехнулся и закончил:
— Если быть до конца откровенным, всё происходящее меня забавляет. Кто бы ни победил в этой затянувшейся войне, я не останусь в проигрыше: одержит верх Вольдеморт — он не забудет услуг моего отца; окажется победа на вашей стороне — вы не сможете доказать мою причастность к Упивающимся, и семья Малфоев сохранит своё влияние.
— Ты циничен, но прав, — задумчиво произнёс Дамблдор. — Что ж, по крайней мере я знаю, что не обрету опасного врага в твоём лице, а это практически равносильно помощи.
— Но может оказаться так, что обстоятельства вынудят меня сделать выбор — и тогда он будет не в вашу пользу, — твёрдо сказал Малфой.
— Я запомню это, — ответил Дамблдор. — Спасибо за откровенность. Можешь идти.