— Малфой, зачем ты спрашиваешь? Конечно, хочу, — выдохнула она.
Нехорошая усмешка появилась на его губах.
— Для начала — меня зовут Драко… — промурлыкал он, взяв губами край её пижамы и мучительно медленно стягивая ткань с её плеча…
Джинни задохнулась, ощутив, как Малфой прижался к ней всем телом и чувственным движением потёрся об неё: резкое движение вверх и сладостно-ласковое вниз… снова ощутила его губы на своей коже… почувствоаала, как его рука сжала мягкую плоть её груди…
Драко осознавал, что то, что он делает — ошибка, но ничего не мог с собой поделать: в его сердце безраздельно царила Валькери — но молодому телу было мало любви духовной, оно требовало физического удовлетворения, а после бурного лета вынужденное воздержание становилось ещё труднее.
Пэнтекуин знала, что подобная проблема может возникнуть, и сразу сказала, что Драко может быть с кем ему заблагорассудится, тем более что сама порой заглядывала «на огонёк» к Северусу. Лонохарцы вообще не имели такого понятия, как супружеская верность, считая ревность чем-то недопустимым, расценивая её как недоверие к любимому человеку. Сперва это казалось странным, но после общения с лонохарцами Драко сумел понять их, и постепенно сам начал мыслить их категориями.
Но он никогда не мог даже подумать, что это будет Джинни: мало того что Уизли, так ещё и девушка Поттера — ну, в будущем (или прошлом?). К тому же получалось, что она младше его самого на два года: один курс плюс год, выпавший из памяти людей и вернувшийся вспять — но Драко-то не возвращался со всеми! Хотя по ней вовсе не скажешь, что ей всего пятнадцать — девочка была очень… развита, и своей фигурой не уступала любой семнадцатилетней…
Джинни невольно напряглась, когда его руки начали поглаживать внутреннюю поверхность её бёдер, и он это почувствовал.
— Я у тебя первый? — хрипло спросил Драко, отстраняясь: что-то, а портить девочек он не собирался. Почему-то с некоторых пор сама мысль об этом вызывала у него отвращение.
— Нет, — прошептала она, густо покраснев, — я уже… один раз…
Он понял. Поцеловав её ещё раз, он негромко произнёс:
— В этот раз больно не будет. Я обещаю.
И такая уверенность и сила звучала в его словах, что Джинни сразу поверила и, расслабившись, позволила ему продолжать, изгнав воспоминания о своём первом опыте в этой области.
Его руки коснулись её щиколоток и медленно начали подниматься вверх, понуждая сгибать ноги, в то время как его язык плавно выписывал спирали на её груди, создавая ощущение тяжести внизу живота и стремление избавиться от неё — как можно скорее.
— Дра-а-ако… — тихо простонала Джинни, зажмуривая глаза так крепко, что слёзы начали катиться по щекам, — …пожалуйста…
Резким движением, точно боясь одуматься, он раздвинул её ноги и проник в неё; сдавленный вскрик сорвался с её губ, и она рванулась ему навстречу, стремясь отдаться ему полностью и самой получить больше, но он, как будто дразня девушку, чуть отстранился, и Джинни впилась в его плечи ногтями, притягивая его ближе, до крови прикусив губы, чтобы постыдно не закричать «Ещё!».
Всё глубже и глубже он входил в пламенеющее тело; стоны девушки сводили его с ума, усиливая и без того невыносимое желание, заставляя забыть о сдержанности… Его движения становились всё резче, всё сильнее; жалобно скрипели кроватные пружины под натиском страсти слизеринца, яростно рычащего в такт собственным движениям… глаза Джинни были закрыты, поэтому она не видела, как сузились его зрачки, превращаясь в тонкие щёлочки, и огромные острые клыки обнажились в зверином оскале, превращая человеческое лицо в морду ящера…
Самое страшное для аниморфа — безумие; в исступлении он теряет способность контролировать свои превращения… а страсть — тоже своего рода безумие; лишь очень немногие способны не потерять голову от обжигающей близости горячей кожи и звука хриплого от желания голоса, выкрикивающего твоё имя…
— О Боже!! Драко!!! Дра-а-ако!!! — вопль оборвался на самой высокой ноте, и, растворяясь в пучине удовольствия, Джинни услышала глухой стон Драко и почувствовала, как её вдавило в кровать его пылающее тело, содрогающееся от наслаждения…
Они лежали так, не шевелясь, ещё несколько минут, приходя в себя, и лишь потом Джинни ощутила на себе вес слизеринца, который оказался довольно тяжёлым для неё, и шевельнулась, чтобы выбраться из-под него. Драко встрепенулся и немного отстранился, перенеся тяжесть своего тела на локти, поставив их по обеим сторонам её тела и подперев руками голову. Он уже успел вернуть себе облик, и когда Джинни открыла глаза, то увидела перед собой не монстра-полуящера, а задумчивое лицо Малфоя, внимательно изучающего её.