— Чарна? Почему тебя послали? — Малфой отвязал свёрток и, пересадив птицу на плечо, стал его разворачивать. — Что-то случи…
Внезапно из посылки выпал красивый белоснежный цветок, похожий на лилию, с нежными тонкими лепестками, источающий дивный аромат. Вид этого цветка поразил Малфоя, как удар молнии: он побелел, как мертвец, и потрясённо прошептал:
— Не может быть… Кто?! — он трясущимися руками лихорадочно разорвал конверт, приложенный к посылке, и быстро пробежался по строчкам, выискивая имя и боясь найти его…
На его лице отразилось невероятное облегчение.
— Не она… — дрожащей рукой Драко медленно отёр выступивший на лбу ледяной пот и, немного успокоившись, стал читать уже внимательнее. Его лицо снова помрачнело:
— Сеидар, — выдохнул он. — Значит, он всё-таки не сумел смириться со смертью жены…
— В точку, — раздался холодный высокий голос у него за спиной. Детский голос.
— Ровена?! — Драко резко крутанулся вокруг своей оси, изумлённо глядя на девочку, скрестившую руки на груди и мрачно смотревшую на него. На белоснежное длинное платье была накинута тяжёлая чёрная мантия с вышитыми на ней кроваво-алыми демонами.
— По закону Лоно Хара, помимо письменного извещения, на похороны лонохарца должен звать член семьи или ближайший друг, — хмуро сообщила Ровена. Говорила она, разумеется, на языке Хаоса. — У меня от телепортаций уже голова раскалывается — а ведь ты далеко не последний в моём списке. Сегодня вечером, если ты не занят, конечно, приходи в Ашкелон: там на заходе солнца устраивают барбекю. Потом — фуршет и спать, а утром — по домам. Будешь? — цинизм, с которым она звала на похороны своего собственного отца, просто поражал. И казался слишком неестественным, чтобы быть правдивым.
— Ровена, мне жаль… — тихо сказал Драко, кладя руку ей на плечо.
Девочка, резко дёрнув плечом, стряхнула его руку, отступила на шаг и процедила:
— Только, прошу, не надо изъявлений скорби. Меня от подобного тошнит.
— Зачем ты так? — негромко спросил он. — Ведь ты так не думаешь…
— А с чего ты решил, будто знаешь, о чём я думаю?!? — внезапно заорала на него Ровена. — Почему все считают, будто могут меня понять?!? Я не хорошенькая, как моя сестра, и никогда ей не буду!!! И я сейчас говорю, что думаю!!!
— Лжёшь, — уверенно возразил Драко. Теперь, увидев реакцию Ровены, он убедился, что девочка на грани срыва и держится из последних сил. — Ты хочешь казаться хуже, чем ты есть. Но я тебе не верю.
— Ты слеп, как троглодит!!! — яростно зарычала Ровена. — Я — зло!! Некромант!!! Демон!! Ты говоришь, что не веришь — да плевать я хотела на твоё неверие!!
— Опять лжёшь, — мягко произнёс Драко. — Для тебя важно, что я думаю о тебе — и не только я.
— Да пошёл ты на***, Вольдерихар!!! — уже совершенно потеряв над собой контроль, вскричала девочка. — Кем ты себя возомнил?! Да кто ты вообще такой?! Пустое место!!! Даже свой замок не смог сохранить — правильно сделали, что его разрушили!!..
Звонкая пощёчина хлестнула её по лицу, и Ровена осеклась, потрясённо вытаращив глаза и со всхлипом втягивая воздух. Драко не хотел ударить её — но это был единственный по-настоящему действенный способ остановить истерику девочки.
— Мне жаль, что твой отец мёртв. Я знаю, что ты его любила, хоть ты можешь и отрицать это, — слова Драко мерно текли в наступившей тишине. — Я уважаю тебя и твоё горе, но истерики не потерплю. Скоро тебе самой станет стыдно за те слова, что ты произнесла сейчас. Если ты хочешь, я буду вечером в Ашкелоне, но если ты предпочитаешь быть одной, я не приду. Что для тебя будет лучше?
— Приходи… — еле слышно прошептала Ровена.
И внезапно кинулась к нему, крепко обняла и, сотрясаясь от рыданий, заговорила захлёбывающимся от слёз голосом:
— Драко… пожалуйста… прости меня… я не хотела… Харалон… мне жаль… я хочу быть сильной… но не могу… я совсем одна…
Она вздрогнула и прижалась к Драко ещё крепче, когда он тоже обнял её и начал успокаивающе гладить по голове:
— Ты не совсем правильно понимаешь, что значит быть сильной. Это вовсе не означает быть жестокой и холодной, — мягко произнёс он. — Посмотри на Валькери. Сильнее её я в жизни никого не встречал — но она не боится выказывать свои чувства, показаться смешной или нелепой. И ты не бойся быть собой.