Однако эта романтическая картина длилась недолго. В полночь в дверь неизменно стучали и тихий голос Снейпа нарушал идиллию:
— Рихар, ты обещал…
— Иду, — досадливо вздохнув, отзывался Драко и, допечатав последние строки, спрыгивал с кровати, брал трость-Энаисшу и, накинув плащ, выходил из комнаты.
Северус терпеливо ждал его снаружи. Почти каждую ночь Драко обучал его Высшей магии и боевым искусствам, точно так, как год назад его самого учила Валькери. Это была идея Пэнтекуин, которая опасалась, что Северус может быть втянут в какие-нибудь лонохарсские межклановые разборки, и хотела, чтобы он смог постоять за себя. За Драко она не боялась: после осознания того, что он и есть Вольдерихар, с ментальной помощью Валькери он смог проникнуть в глубины памяти Лорда Дракона и получить не только его воспоминания, но и умения, так что в середине августа Драко вступил в Орден Хаоса в качестве Архимагистра боевых искусств и Магистра Высшей магии.
Вольдеморт был очень рад за своего шурина: потеряв надежду самому стать членом Ордена, он не поддался чёрной зависти, а искренне гордился успехами своих близких, как собственными. Когда Тёмный Лорд начал воспринимать Драко и Северуса как лонохарцев, его отношение к ним резко переменилось, и рядом с ними он стал тем самым Вольдемортом, что знала и любила Валькери. Естественно, Чёрная метка была стёрта с предплечья Северуса, хотя Вольдеморт и сожалел о необходимости отпускать столь хорошего зельевара. Однако благодарность сестры для него всегда была гораздо важнее даже целой толпы Упивающихся. Никто не догадывался о двойной жизни Вольдеморта — Тёмного Лорда, убийцы, стремящегося захватить власть над миром, и Вольда, любящего брата, преданного семье Дракул, готового без раздумий пожертвовать жизнью ради любого из своих близких. Как он сам признавался, «если Валькери потребует, чтобы я проломил головой каменную стену, я задумаюсь всего на мгновение — да и то лишь о том, как именно сделать это: с разбега или в прыжке!» И это вовсе не было шуткой.
…-А я тебе говорю, Гермиона, что-то здесь не так! — Гарри почти кричал. — Я уже трижды видел, как Снейп и Малфой выходят из замка около полуночи. Тебе не кажется это странным?
— Гарри, мы уже столько раз делали предположения насчёт Снейпа, и каждый раз они оказывались ложными, — устало возразила Гермиона. — Может, он попросил Малфоя помочь ему сделать какую-то работу — собрать какие-нибудь растения в Запретном лесу или что-нибудь в этом роде. С чего ты вообще взял, что они станут делать что-то ужасное?
— Гермиона, — мягко, точно разговаривая с душевнобольным, начал Рон, — это же СНЕЙП! И МАЛФОЙ! Снейп мог в конце-концов присоединиться к Тёмному Лорду — неважно, что Дамблдор ему доверяет, он мог и обмануть директора! О Малфое я вообще не говорю — вон, Гарри говорил же, что при взгляде на трость Малфоя у него заболел шрам! С них нельзя спускать глаз, неужели ты не понимаешь?
— Ну хорошо, — сдалась Гермиона, — давайте возьмём мантию-невидимку и проследим за ними.
— Спасибо, Герм! — воскликнул Рон.
— Я не уверен, хорошая ли это идея, — задумчиво протянул Гарри.
— Ты о чём? — изумился Рон.
— Порой мне кажется, что Снейп может чувствовать чужое присутствие на расстоянии, — пояснил тот. — Он может засечь нас.
— В принципе, подобное возможно, если в нём есть вампирская кровь, — медленно кивнула Гермиона. — А она есть наверняка…
— И ещё мне не даёт покоя острый слух Малфоя, — закончил Гарри. — Вы не поверите, но он недавно услышал, как мы обсуждали его отца, и потом сказал мне, что никому не позволит оскорблять его семью. А наши столы на разных концах Большого зала, и к тому же там вечно стоит такой гул! Даже если предположить, что он прислушивался к разговору, он не мог бы уловить наши слова!
— Да, я тоже замечала, что у Малфоя развились нечеловеческие способности, — ответила Гермиона. — Я поищу заклинания, которые могли бы скрыть звук наших шагов. А заодно и что-нибудь, блокирующее запахи: мне кажется, что нюх у Малфоя тоже слишком остёр.