— А что за дела улаживать собирался?
Я вытащил из папки заранее приготовленный проект приказа о новом штатном расписании Архангельского губчека и положил его перед Ксенофонтовым.
— Так, что тут у тебя? Ага, вижу. Значит, Аксенов, ты хочешь, чтобы твоя губчека выглядела так... Отдел по борьбе с контрреволюцией — десять человек, отдел по борьбе со спекуляцией — тоже десять, регистрационно-учетный — сорок. Отдел тылового обеспечения — десять человек. А это что за хрень — регистрационно-учетный, и почему так много?
— А это который фильтрацией белогвардейцев занимается, а еще оружие изымает у населения, — уточнил я. — Если меньше — так мы фильтрацию не раньше следующего года закончим.
— А, понятно, — кивнул Ксенофонтов. Прочитав несколько строк, опять поднял голову: — А «межрайонный» — тоже неясно, и почему тридцать?
— Межрайонный, это который раньше иногородним назывался. У нас восемь уездов, по пять человек на уезд.
— Так, понятно. Тут еще «экспертно-криминалистический» — пять человек. Чем заниматься будут?
— Два эксперта и три фотографа.
— Эксперты твои — жандармы, которых ты у себя пригрел?
— Жандарм у меня только один, второй полицейский, дактилоскопист.
— Один хрен — что жандарм, что полицейский. Но дактилоскопист — это хорошо, пригодится. А следственная комиссия тебе зачем в десять человек?
— А они документы проверяют, оформляют бумаги в ревтрибунал.
— Угу... Отдел по соблюдению изоляции. Соловецкий лагерь, Холмогорский лагерь. Персонал и хозяйственный отделы — по двадцать человек, охрана. Так, секретная канцелярия — пять человек, канцелярия по общим вопросам — еще пять... А в чем разница?
— Секретная занимается нашей документацией, секретным делопроизводством, а общая — заявлениями, жалобами. Какие-то ответы сами дают, что-то мне приносят, если сами решить не могут.
— Ясно. Так, тут у тебя еще и секретная часть, да еще и на пять человек. А это что за секретка такая?
— А это, товарищ Ксенофонтов, на вырост, — честно признался я. — Архангельск и Мурманск — портовые города, граница рядом, скоро со шпионажем бороться придется. Да еще и старые связи копаем.
— Это ты про своего шпиона, которому в Англию вернуться разрешил? — усмехнулся Ксенофонтов.
— Да я на сто процентов не уверен, что он вернулся. Я его до конца января мусолил, потом отпустил, когда его связи проверили. Потом Зуев в Англию собирался, а вот на чем? Если на «Кузьме Минине», где Миллер был, то точно не доехал.
— А ледокол по твоей указке утопили? — поинтересовался Ксенофонтов.
Я сделал невинный взгляд, вздохнул:
— Скажем так — тоже руку приложил.
— Что еще там? Рота быстрого реагирования? Ух ты, красиво придумал, только на хрена тебе целая рота? — Иван Ксенофонтович задумался. Помолчал несколько минут, потом сказал: — Значится так, Аксенов. Вроде, все у тебя тут по делу, только надо малость почикать. Значит — две канцелярии, да по пять человек — это жирно. Это тебе надо двух начальников канцелярий иметь. Оставишь одну, чтобы шесть человек было, а там уже дела распихают, кому чего. Регистрационно-учетный — оставишь тридцать. Ну, в остальном, все нормально. А, вместо роты оставим взвод. Переделаешь, мне на подпись неси, подпишу, пока Феликс на фронте.
— Спасибо Иван Ксенофонтович, — поблагодарил я, слегка ликуя. Я же готовил свой проект с учетом начальственной правки. Классика. Если хочешь получить сорок человек, проси шестьдесят.
— Ладно, не благодари, — отмахнулся Ксенофонтов. — У тебя еще какие дела в столице есть?
— Так вроде, других и нет, — пожал я плечами. — Хотел Артузова отыскать, я у него свой орден оставлял, когда в Архангельск уезжал.
— Артузов завтра будет. А орден и прочие документы в отделе кадров получишь, — сказал Ксенофонтов. — У нас теперь так заведено, чтобы не у начальника, а у кадровика оставляли. Еще что?
— Денег еще в кассе хотел получить. Мне за три месяца жалованье не платили.
— В кассу не ходи, там все равно пусто. Я сегодня все выскреб на оперативные расходы. Тебе сколько надо?
— Да шут его знает, — пожал я плечами. — Я у товарища одалживался, а ему девушку в кино сводить надо, мороженое ей купить. Только я не знаю, сколько нынче кино с мороженым стоит.
— Так и я не знаю, — погладил Ксенофонтов лысый затылок. Выдвинув ящик стола, выложил на край небольшую пачку. — Тут тебе двести тысяч. На прошлой неделе сапоги столько стоили, а сколько сейчас, не знаю. Придешь штатное расписание подписывать, я прикажу для тебя ведомость подготовить, распишешься в получении. Не знаю, может на кино твоему другу и хватит, а мороженого все равно нет. Теперь все?