— Бухарину? На хвост? — удивился я. — Да я его и видел-то один раз в жизни, может два.
— Эх, я только утром с фронта приехал, ничего толком не узнал. Ладно, пойдем. Жаль, Феликса Эдмундовича нет, но ничего, мы с Кедровым тебя сожрать не дадим.
Коллегия ВЧК — семь человек, но кроме Артузова я знал лишь Кедрова, Ксенофонтова и самого Бухарина. Еще трое совершенно мне не знакомы. Кто они — чекисты или члены ЦК, вроде Бухарина, непонятно.
— Вот это и есть товарищ Аксенов, начальник губчека Архангельской губернии, — представил меня Ксенофонтов. — Пожалуйста, товарищ начальник губчека. У тебя десять минут, все по сути.
Набрав полную грудь воздуха и почти не заглядывая в шпаргалку, я начал доклад.
— Первая задача, стоявшая перед губчека — остановить самочинные расправы, — сообщил я. — В первые дни, когда Северный фронт лопнул и стал откатываться к Белому морю, солдаты белой армии либо сдавались в плен и приводили с собой арестованных офицеров, либо разбегались по домам, убивая собственных командиров. Тоже самое в городах — либо самочинно арестовывали офицеров, чиновников, либо их убивали. В некоторых подразделениях доходило до того, что военнослужащие бросали жребий — кто сегодня пойдет в расстрельную команду. После создания губчека всех, кто занимался самосудом, мы арестовывали и, как следствие, число самосудов резко сократилось, хотя и не сошло на «нет».
— Почему не удалось полностью покончить с самосудами? — перебил меня полный товарищ, один из немногих, кто был одет в костюм с галстуком.
— Северный фронт проходил по огромной территории, — пояснил я. — В зоне действий шестой армии порядок удалось навести быстро, но на Кольском полуострове, в тундре, все гораздо сложнее. В Мурманске удалось создать местное бюро губчека недавно, в начале апреля, после того как восстановили железную дорогу. Бывали случаи, когда пленные солдаты, чтобы не вести офицеров в Архангельск, просто их убивали. К сожалению, не могу сказать, что удалось полностью прекратить самосуды. Самая сложная ситуация — в деревнях. Теперь, когда начали возвращаться красные партизаны, и те, кто служил в Красной армии, они начали мстить своим односельчанам за службу или за помощь белой армии. Очень часто идет простое сведение старых счетов, но ему придают политическую окраску. Покончить с самосудами в деревнях силами одной губчека невозможно, но думаю, что теперь, когда восстанавливается Советская власть в деревне и ее органы, милиция, станет легче. — Товарищ в цивильном костюме кивнул и я решил, что можно продолжать дальше: — Параллельно началась работа по борьбе с контрреволюцией — создается агентурная сеть по выявлению тех, кто активно сотрудничал с интервентами или служил у белых. Уже есть определенные результаты. Если конкретно, в цифрах, то нами выявлено пять бывших сотрудников контрразведки белой армии и два английских агента российского происхождения, по милости которых ряд советских граждан были арестованы, а потом казнены.
— А почему такие скромные результаты? — с усмешкой поинтересовался один из членов коллегии, одетый во френч. — Всего лишь пять человек?
Глава 14. Заседание коллегии ВЧК (продолжение)
— Я не считаю, что это скромные результаты, — парировал я. — Весь штатный состав контрразведки белой армии, именуемый у них Осведомительное отделение, состоял из пятидесяти человек. Тридцать из них были арестованы сразу, после освобождения Архангельска. Еще десять, по нашим сведениями, либо убиты, либо бежали за границу. Значит, на свободе может оставаться не более пяти человек, если, они до сих пор живы.
— Тогда неплохо, беру свои слова обратно, — хмыкнул товарищ во френче, а я продолжил:
— Одна из самых больших проблем губернии — снабжение продовольствием. Соответственно, перед ЧК стоит задача борьбы со спекуляцией. Архангельск уже давно снабжается централизованно через государственную систему распределения и торговли, частных поставок в нем нет, потому борьба со спекуляцией часто превращается в борьбу со злоупотреблениями должностными полномочиями, когда новые чиновники пытаются использовать сложную ситуацию в своих шкурных интересах. Недавно отдел по борьбе со спекуляцией выявил попытку использовать не по назначению продукты со складов в Бакарице.
— А в Бакарице еще что-то осталось? — удивленно спросил Кедров.
— Так точно, — улыбнулся я, вспоминая рассказ Артузова, как он обнаружил недостачу двенадцати вагонов с тюленьим жиром, вывезенных ушлыми совслужащими на станцию Сухона безо всяких документов и уже приготовленных к отправке в Петроград, спекулянтам.