— Елена Дмитриевна, товарищу Аксенову лишь двадцать два года.
— Аксенов? — поправила очки Елена Дмитриевна. — Владимир Аксенов, председатель Правительственной комиссии порасследованию злодеяний интервентов и белогвардейцев на Севере и самый молодой начальник губчека?
— Володя, а ты не говорил, что ты еще и председатель Правительственной комиссии, — хмыкнула Наталья.
— Наташ, если я стану перечислять все свои должности, так нам и поговорить времени не хватит, — пожал я плечами.
— Скромный молодой человек, — вздохнула Стасова. — Однако, он за несколько дней умудрился поссориться с двумя членами ЦК — Бухариным и Троцким.
— С Троцким-то ты когда успел? — удивилась Наталья.
Я только руками развел. Мне и самому интересно, когда это я успел поссориться с наркомом по военным и морским делам? Или Льву Давидовичу наябедничали про бронепоезд, и он рассердился на меня из-за такой ерунды?
— Наташа, ты же знаешь, что я не разговариваю о делах в домашней обстановке? — жестко сказала Елена Дмитриевна, сразу же становясь другим человеком, абсолютно не имевшего сходства ни с какими комическими персонажами. Стоп. Так ведь ее партийная кличка «Абсолют», а в большевистском подполье клички соответствовали персоне.
Но Наталью Андреевну такой переход не смутил:
— Елена Дмитриевна, сказали «А», говорите «Б». Насколько я помню, сегодня прошло заседание Центрального комитета? Дзержинский с фронта приехал и Троцкий.
Стасова, подумав несколько секунд, сказала:
— Впрочем, никаких партийных секретов я вам не выдам. После основных вопросов Николай Иванович стал говорить о хамстве, царящем на коллегии ВЧК. Мол, молодой начальник губчека не умеет выслушивать критику старших товарищей. А Феликс — то есть, Феликс Эдмундович, усмехнулся, что с ним редко бывает, и сказал, что Бухарину нужно пользоваться проверенной информацией, а касательно обвинений Аксенова в чрезмерной жестокости, все происходит с точностью «до наоборот» — в Архангельске решением губчека не был расстрелян ни один человек, а те «детишки», которых якобы лично застрелил товарищ Аксенов, караулили начальника губчека в засаде и стреляли в него с трех сторон. Чудо, что Владимир Иванович остался жив.
Во время рассказа Наташа взяла меня за руку, а когда Стасова упомянула о засаде, то просто вцепилась в ладонь. Елена Дмитриевна, слегка улыбнувшись, продолжала:
— Лев Давидович, услышав фамилию Аксенов, аж взвился. Сказал, что хорошо знает этого товарища, очень достойный, что он проделал огромную работу в тылу противника, по сути, развалив белогвардейский фронт на Севере. А Феликс добавил, что Аксенов по приказу ВЧК и РВС сдался английской контрразведке, выдержал пытки, попал в концлагерь, поднял там восстание и бежал вместе с группой товарищей. Другой на месте Аксенова, став начальником такого масштаба, уже расстрелял бы половину Архангельска, а он не озлобился.
Бах! Мне неожиданно прилетела звонкая пощечина. А больно-то как.
Наталья Андреевна, отвесив мне оплеуху, неожиданно зарыдала и принялась трясти меня за грудки:
— Володька! Почему ты ни слова не сказал, что тебя пытали?
Я прижал Наталью к себе, виновато посмотрел на Елену Дмитриевну:
— Да не так уж меня и пытали. Подумаешь, немного побили. А не рассказывал, ибо тут и рассказывать не о чем.
Стасова с интересом посмотрела на плачущую Наташу и спросила:
— Молодые люди, мне досказывать, или вы продолжите выяснять отношения?
— Простите, Елена Дмитриевна, не сдержалась, — вымолвила сотрудница Коминтерна, вытирая слезы.
— Так вот, о Троцком. Лев Давидович сказал, что Аксенов очень достойный товарищ, но на него поступила жалоба из Московского военного округа, и он вынужден разобраться с этой жалобой. Мол, Аксенов наотрез отказался отдавать бронепоезд, принадлежавший РККА, прикрываясь статусом председателя правительственной комиссии. Дзержинский развел руками — что здесь он ничего Аксенову приказать не может, так как комиссия в ведении СНК. Но тут вмешался Владимир Ильич, заявив, что все жалобы на товарища Аксенова следует бросить в корзину, потому что для жалоб нет почвы, и не стоит отвлекать время членов ЦК на сведение внутренних счетов. Еще Ильич сказал, что после отчета Аксенова народные комиссары дружно решили, что держать такого сильного организатора на мелком посту в Архангельске — нерационально, и его нужно срочно переводить в Москву на должность начальника управления какого-нибудь наркомата. Крестинский, тот вообще сказал, что прямо сейчас готов взять товарища на должность своего заместителя. В наркомате финансов нужны грамотные молодые люди.