Каждый человек должен найти и создать для себя самые подходящие условия и место в жизни, а к тем условиям, в которых он находится по необходимости, относиться всегда без страха, отвращения и нервного раздражения.
В каком бы месте ни жил у нас человек, он должен чувствовать себя смело и радостно и любить нашу мать-родину. Любовь соединяет и питает силы жизни, а страх, отвращение и ненависть вырывают человека из жизни, как цветок из земли.
Каждый человек должен найти для себя подходящую работу и любить свой труд. И любой труд, которым даже по необходимости должен заниматься человек, он должен любить, потому что труд, к которому он относится с любовью, дает силы; труд, к которому он относится с боязнью и отвращением, угнетает и отнимает его силы. Но и необходимый, и любимый труд может причинить вред, если он организован неумело и неразумно. Нужно поэтому не только научиться любить свой труд, но и научиться работать так, чтобы не подрывать свои силы и не причинять вреда своему здоровью...*
Я хочу сказать за самого себя о том, что я человек есть, кто развил на самом себе эту идею, метод закалки и метод лечения, без одного другое не процветает и не живет. Я человек. Ни при чем тут я, если меня одарила Природа, она меня научила, как будет возможность, чтобы жить и пользоваться крепко ли условиями, чтобы мы как
*'Дальнейший текст начат с новой страницы и, судя по почерку, написан позже. Вероятно, текст не относится к работе «История и метод моей закалки».
хозяева стали на местах там, где это есть возможность, а ■их будет возможно заиметь и поставить твердо на месте своей деятельности, чтобы Природа нашему человеку не влияла со стороны плохого. Это заболевание. Человек должен добиться от Природы, чтобы не получать ни маленькой, ни большой болезни, а заложить в себя свои силы и волю, для того чтобы знать условия, а как будет надо, чтобы уметь возможно пользоваться.
Я с 12 февраля 1951 г. нахожусь без воли в режиме, работаю физически, развиваю тело и не считаюсь с трудностями, ломаю стальные для моего тела стены Из всего видно, что я был прав, когда находился в Таганке и в Лубянке, где мне разрешали выходить в трусиках, я выходил, а где не оазрешали, я не выходил. Ибо для меня Природа своими силами служит пользой. Здесь, в Ленинграде, я подготовил сам себя для того, чтобы встретить зимнее время. А оно с каждым днем отходит и вновь наступает. Я же не сталь или бронза, я живой человек, и крепко-прекрепко слышу я каждую вещь изменяемую, которая слышна моему телу, как иголка она низит, сквозь проходит тело. Сэлектразировался, этого мало мне и другим.
Я был целый месяц в первом отделении, брали кровь, ставили на рентген, никаких отклонений, кроме как в хорошую сторону. Надо врачам такому типу, то есть больному человеку, благодарность, а они относятся скептически. Я не знаю, за что врачи меня считают знахарем и мошенником, если я не потребовал для себя помощи от врачей медицинской. А наоборот, взялся со своим понятием к нездоровью, к больным. Я троим им вернул прежнее здоровье и закалил их тела, предостерег от предыдущих заболеваний. Эти факты налицо, есть от них благодарности.
А врачи этому делу не помогают, а мешают, со стороны административно угрожают нехорошим. Я знаю хорошо свои силы и волю свою, считаю: перед всею требовательностью я могу делать вплоть до труда физического. Только я прошу науку, советское правительство и партию, и т. Сталина эту идею, этот метод, работу над собой и учение моей закалки не бросать, ибо нам будет надо впоследствии. Нас сделанный способ не спасает и не может сделать, чего я достиг и хочу не за деньги передать науке и каждому человеку. Чтобы наша трудовая копеечка, она зря не расходовалась, чтобы койка в палатах за счет больных людей не прогрессировалась.
Я всю жизнь проборолся, прокричал по Природе, стучал в двери, мне отворилась дверь. Я изучил атмосферу и к тому заставил ее, умея, чтобы она мне помогала, чтобы я лечил других людей. Я вам ручаюсь, да и вам известная картина о том, что я не сидел на месте и не дремал, а бдительно следил и слежу, ежеминутно ощущаю, вижу — очень много таких бедно страдающих в болезнях, а я им бы помог, вернул назад здоровье. А почему-то медицина наша, наука, она не желает мой винтик, чтобы к большому винту прикрутить, чтобы винт более крепче держал, чтобы наш коллектив медицинских, научных людей более и крепче усвоил и развил научно мой метод для того, чтобы человек никогда не болел. Это же большая и колоссальнейшая польза. А я за нее не забывал и не забуду лишь потому, что это мой труд и моя практическая работа. Где бы я ни находился, и как себя ни представлял, я это не брошу. Если, эти люди, кому это необходимо, нужно не помогут, то на мое такое терпение и тяжелый физический труд ради Природы — мое неумираемое дело, оно должно жить, поэтому, если бы я не видел на себе истины, я бы никогда этого не делал. А то я далеко-далеко вижу и надеюсь на будущее о том, что оно мое подхватит и станет применять мое на себя. Это, что я делаю, не фунт изюма поедать, а надо у себя родить сознание и им побеждать все посланные Природой стихии, а тогда, когда человек этого добьется, он не будет бояться ни холода, ни голода,